Последняя афера

– Хорошо. Мне понятны причины вашего скептицизма, но прошу вас, прежде чем критиковать мое предложение и отнекиваться, пожалуйста, выслушайте. Дело в том, что я достаточно тесно знакома с директором и основателем одной очень влиятельной арт-дилерской компании. Я могу и хочу вам помочь. Её деятельность распространяется по всей земле, внося колоссальный вклад в мировое искусство. Только представьте, галерея Ивана Местровика, Третьяковка, Дрезденская, Далвич! Компания обладает тремя собственными картинными галереями, которые сегодня пользуются широкой популярностью, она сотрудничает с художниками разных статусов, представляя, как молодых, безызвестных, так и гениев современного искусства.

Анвар попытался было что-то сказать, но Виктория тут же прервала его.

– Подождите, я знаю, что вы хотите сказать. Да, вы не мастер, вы любитель. Но те мотивы, которые толкали вас на сотворение этих картин на протяжении последних десяти лет и есть настоящее искусство! Важно не то, насколько качественно и правдоподобно это изображено, а то, какой смысл вы вкладываете на поверхность полотна. Да, в искусственной деятельности важны как техника, так и умение, но искусство – это, в первую очередь, душа человека, его эмоции, это палитра счастья и страдания, взлетов и падений. То, что я услышала от вас сегодня, будоражит и мотивирует. Ваша биография, ваша жизненная позиция, философия позволяют человеку, познакомившемуся с вами, начать жить. Она пробуждает человека ото сна, понимаете? Это и есть самое важное. Ваши картины способны подарить жизни миллионам нуждающимся.

Недолго обдумав слова Виктории, Анвар заговорил холодным тоном.

– Ваши намерения имеют весьма альтруистичный характер. Это мне нравится. Но, как вы сами подметили, я не мастак. Я делаю это потому, что мне это приносит удовольствие. Я реалист и я прекрасно понимаю, что такие картины не будут пользоваться спросом. Единственная потенциальная причина сулящая успешные продажи – это жалость. Человеческая жалость к бедному, слепому художнику. Мне это не нужно ни за какие деньги, и вы должны это понимать.

– Дело ведь вовсе не в деньгах! Поймите, в вас есть потенциал, я это вижу. Сколько людей на этой планете нуждаются в вашей помощи, сколько заблудших душ, спящих умов окружает нас! Вы же сами об этом говорили! Ваши картины в совокупности с вашей биографией способны оживлять. Вы нужны людям, поверьте мне. И люди будут готовы заплатить любые деньги, чтобы посмотреть на ваши картины. И не из жалости к вам, а из собственного желания жить. Ведь все мы хотим жить. А ваши картины дарят эту жизнь. Свободную, чистую жизнь, – последние слова она произнесла полушёпотом и после недолгой паузы продолжила уже с прежней интонацией, – Что же касается вашего мастерства, я готова помогать вам, если вам этого захочется. Я не смогу писать картины вместе с вами, этим должны заниматься вы сами, ваши руки. Но я буду вам что-то подсказывать, давать элементарные уроки по смешиванию цветов, обучать разным техникам нанесения слоёв, лакированию и прочим деталям.

– Спасибо вам, Виктория за тёплые слова и за желание помочь мне. Но боюсь, что мне это не нужно. Мне не нужны ни помощь, ни слава, ни деньги.

– Но вы нужны другим людям! – резко перебила его Виктория, – почему вы не хотите помочь нуждающимся? В обмен на любовь к жизни вам потребовалось пожертвовать своим зрением. Но ведь другие могут обрести эту любовь, не дожидаясь жестоких уроков судьбы, а научившись у вас. Вы говорите, что люди слепы, что люди пишут картину, вместо того, чтобы любоваться видом, вы осуждаете все человечество, обвиняете каждого в невежестве и бездарности, но в то же время напрочь отказываетесь помочь им прозреть.

– Я вам уже дал свой ответ, Виктория, – строго ответил Анвар, – Я не намерен выступать пред публикой в роли бедного принца, давя на чужую жалость. И уж тем более я не намерен тешить чье-то самолюбие, даря возможность безвозмездно помогать несчастному инвалиду. Я, знаете…

– Извините меня, – почти перейдя на крик, в очередной раз перебила Виктория, – но, по-моему, вы больше остальных зациклены на этой жалости. Вы скупы до чувства гордой отчужденности, скупы до милосердия и до своей этой жалости к себе. Человек склонен к благородству, ему необходимо чувствовать себя нужным и незаменимым в обществе. А вы закупорились в своём панцире, назвав это мудростью, и презираете всех окружающих. Вы не хотите принимать ни чьей помощи и также не хотите помочь другим. Но это неверно! Человеку нужен человек!

Только закончив эту фразу, Виктория поняла, что возможно, на этот раз она была чересчур груба.

– На этом закончим, – тихо предложил Анвар и, потянувшись за кружкой, не рассчитав расстояние, опрокинул её, пролив какао на стол, – о, черт! Прошу, простите меня, – пытаясь нащупать салфетки рукой, быстро и робко затрепетал Анвар, – какая нелепость, простите, простите. Вы не ошпарились?