Последняя из рода Мун: Семь свистунов. Неистовый гон

Пожалуй, дело было вот в чем. Встреча с Оддином в Лимесе пробудила тяжелые воспоминания. Душевная боль вернулась с прежней силой, а ненависть к карнаби возросла многократно. Но сам по себе Оддин не казался безжалостным, таким, каким она запомнила убийцу семьи. И оттого планировать месть ему было не страшно.

Повстречав же Ковина, Элейн увидела лицо настоящего злодея. В его глазах будто не было души. Даже думать о том, чтобы досадить этому человеку, было жутко. Оттого ей одновременно хотелось продолжить дело и отказаться от него.

Но, глядя на карту, Элейн все же понимала: сейчас ее место было в доме Ковина.

Кем же был второй всадник? Кем-то, кто мог помочь? Ллойд, возможно? Что ж, она не собиралась отказываться от поддержки, кто бы ее ни предложил, потому что ей одной Ковин мог оказаться не по зубам.

Вернувшись в гостиницу, за ужином Элейн рассказала Ллойду о том, что Оддин был не тем, кого она искала.

– Признаться, я рад это слышать, – заметил Ллойд. – Я привык считать Торэма честным человеком, достойным того, чтобы узнать мою правду и рассказать ее другим. Мысль о том, что он принес кому-то горе, заставила меня растеряться.

– То, что мою семью убил не он, а Ковин, не значит, что Оддин порядочный человек. Они братья.

Заметив пронзительный взгляд Ллойда, Элейн поняла, что проболталась.

– Я многое слышал о мормэре Нортастера. О нем ходит молва как о человеке чрезвычайно жестокосердном. У Оддина Торэма же совсем иная репутация.

Элейн кивнула, мысленно ища оправдание своей болтливости. Ллойд и так многое знал, не было ничего страшного в том, что теперь был осведомлен и о причине, по которой она искала мести.

– Мне предоставят комнату в доме Торэма, вернусь туда завтра утром.

Он мягко улыбнулся:

– Все складывается для вас наилучшим образом. Желаю удовлетворить душу изящной местью. Пускай ваше сердце насытится и найдет успокоение.

Элейн неопределенно хмыкнула. Пожалуй, это было самое странное пожелание, что ей доводилось слышать.

Наутро она покинула гостиницу и отправилась к дому мормэра. Избежав встречи с хозяином, который, по словам кухарки Мари, довольно рано отбыл на службу, она познакомилась с новым домом и новыми обязанностями. Прачка Каталина, хрупкая девушка со светлыми волосами и тонкими чертами лица, показала реку, в которой следовало полоскать белье.

– Как только ты управляешься? – поинтересовалась Элейн, пока они катили телеги с уже мокрым тряпьем. – У тебя руки худенькие, как у знатной дамы.

Каталина звонко рассмеялась:

– Это только с виду так. Я росла с тремя братьями, и силы во мне хоть отбавляй.

В подтверждение этому она ловко обогнула колодец посреди дороги, управляясь с телегой, будто та была пустой.

На удивление легко подружившись с этой девушкой, Элейн вскоре стала задавать вопросы о Ковине. И чем больше Каталина рассказывала, тем болезненнее сжималось сердце Элейн.

– Ты ему лучше не перечь, – делилась Каталина. – Он очень скор на расправу. Может и палкой отходить, и что похуже. Но, – вдруг встрепенулась она, – наш хозяин – самый лучший хозяин в Нортастере.

Элейн поняла, что последние слова были сказаны неискренне, явно из страха.

– Сомневаюсь, – отозвалась она, – будь у меня выбор, я бы бежала отсюда, только бы меня и видели.

– А как ты сюда попала? – прошептала Каталина, едва ли не с сочувствием глядя на Элейн.

– Так вышло, что я познакомилась с его братом, Оддином, и из-за этого господин Торэм почему-то решил, что я должна на него работать.

– Ох, верно, хочет знать, что вас связывает. Хозяин очень подозрительный. Брата ж своего на дух не переносит! А ведь господин Оддин Торэм такой чудесный. – Каталина мечтательно закатила глаза. – Лучше бы он был мормэром… ой!

Она испуганно прижала ладонь к губам и, не удержав телегу одной рукой, упала вместе с бельем на мостовую.

К тому времени они уже шли по маленькой грязной улочке, по которой, как объяснила Каталина, она всегда возвращалась с реки: с мокрым было тяжело, а улочка, пускай и крайне неприятная, позволяла сократить путь.

Фасады домов здесь давно не видели ремонта, нечистоты сливались прямо из окон и текли вниз по улице, постиранное белье было развешено бесконечными рядами над головами прохожих. Люди, что сидели, а порой и лежали вдоль мостовой, давно себя запустили.

– Не страшно тебе пользоваться этой дорогой? – спросила Элейн, пока они собирали белье обратно в телегу.

– Приятного мало, но если обходить, то долго получается. Ничего, вдвоем-то повеселее. Эх! – воскликнула Каталина, разглядывая пятно на чем-то светлом. – Придется перестирывать.

Элейн только перестала опасливо озираться на пьянчуг, увлекшись помощью Каталине, как кто-то схватил ее за руку. Она вскрикнула.

– Не пугайтесь, это я, – прозвучал знакомый голос.

– Ллойд! – выдохнула Элейн с облегчением.