Последние поэты империи

То, что для диссидентов и зарубежных издателей Губа­нов был потерян с его патриархальными, почвенничес­кими, христианскими стихами последнего периода жиз­ни—в этом сомнений нет. Сразу нашлись и крушители мифа о Губанове: мол, темно и вяло, сыро и непричесан­но, к тому же в христианство ударился, стихи о солдатах сорок первого года писать начал... Но как раз именно в поздний период у поэта появилась еще и чудесная любов­ная лирика.

В ранней поэзии Леонида Губанова меня всегда не­сколько коробила «женская тема», даже его любовные сти­хи, в центре которых всегда был он, любовник-победитель; хватало в них и бахвальства, и грубости: «Что мне делать с ней, отлюбившему, / отходившему к бабам легкого?..»; «Голубая-голубая шлюха»; «Целую в ласковые губы / бога­тых девок... на краю»; «Таинственный танец тоски, / все ба­бы пропали бесследно...» и так далее. В те ранние времена, когда ему все было по плечу, когда он и со смертью заигры­вал, как с кокоткой, а ворох его случайных подружек и по­путчиц лишь разрастался, даже самые лирические и неж­ные строчки отдавали поэтическим самолюбованием. Сти­хи были важнее чувств, муза была важнее. Его муза и была главной героиней.

Совсем другая лирика — лирика трагического поэта, полная и грусти, и любви, возникла в его последние годы. Об одном из лирических шедевров уже писал Юрий Кублановский, называя его «самородком крупной, редкой породы». Я лишь соглашусь с ним. И процитирую замечатель­ные строки:

Твоя грудь, как две капли, —

вот-вот — упадут.

Я бы жил с тобой на Капри —

а то — украдут.

Золото волос и очи —

дикий янтарь.

Я бы хранил, как молитву к ночи.

Как алтарь...

(«Твоя грудь, как две капли...», 26 марта 1980)

Он знал, что его поэзию будут беречь на потом. Он все про себя знал, как мало кто из поэтов. Таким очень трудно живется. Он умудрялся не только жить, но и творить ра­дость другим, творить чудо русской поэзии.

Я считаю Леонида Губанова одним из поэтических классиков русского XX века, сыном Державы, которая об­ходилась с ним сурово, но он ей платил в ответ лишь лю­бовью.

Он был легким и страстным хозяином своей вольной поэзии, но попал не ко времени. Что делать в скучный за­стойный период таким поэтам? С другой стороны, он и спасал свое время, был его поэтическим принцем, которо­му дано было и порезвиться, и окунуться в любовь и нена­висть, и жить весело, без натуги, зная о своей скорой смер­ти. Леонид Губанов умер мгновенно, от сердечного присту­па в сентябре 1983 года. «Серый конь» его поэзии всегда бу­дет с нами.

Увы! Любимая моя,

прощай! Грачи кричали... Занавес.

А пьесу в стиле сентября

показывать не стоит заново.

(«Чертог моей тоски и ласки...», 1964)

2003 Санаторий «Загорские дали».

- * -

ИГОРЬ ТАЛЬКОВ

Родина моя

Я пробираюсь по осколкам детских грез

В стране родной,

Где все как будто происходит не всерьез

Со мной. Со мной.

Ну надо ж было так устать,

Дотянув до возраста Христа. Господи...

А вокруг, как на парад,

Вся страна шагает в ад

Широкой поступью.

Родина моя

Скорбна и нема...

Родина моя,

Ты сошла с ума.

В анабиозе доживает век Москва — дошла.

Над куполами Люциферова звезда взошла,

Наблюдая свысока, как идешь ты с молотка

За пятак.

Как над гордостью твоей смеется бывший твой халдей

С Запада.

Родина моя

Скорбна и нема...

Родина моя,

Ты сошла с ума.

Родина моя —

Нищая сума.

Родина моя,

Ты сошла с ума.

Восьмой десяток лет омывают не дожди твой крест,

То слезы льют твои великие сыны с небес...

Они взирают с облаков, как ты под игом дураков

Клонишься.

То запиваешь и грустишь, то голодаешь и молчишь,

То молишься…

Родина моя

Скорбна и нема.

Родина моя,

Ты сошла с ума.

Родина моя —

Нищая сума.

Родина моя —

Ты сошла с ума.

1989.

Бунтарь с имперскими эполетами

Игорь Владимирович Тальков родился 4 ноября 1956 года в деревне Трецовка Тульской области, убит при загадочных об­стоятельствах 6 октября 1991 года в Ленинграде. Мать и отец встретились в лагере, там же родился его старший брат Владимир. После освобождения семья переехала на окраину городка Щекино — в деревню Трецовка. Домик, где родился Игорь, стоит до сих пор. В 1966—1971 годах учился в Щекино в музыкальной школе по классу баяна.