Последний герой нашего времени

— Ну, зачем же так радикально, — тоном доброго дядюшки произнёс "краб", — у нас есть люди, которые смогут найти общий язык даже с русскими аутсайдерами. Хотя, конечно, работать под дипломатическим или под бизнес-прикрытием было комфортнее. Но — времена меняются. От вас, мистер Саммерс, требуется немногое: вы предоставите нам всё, что вы знаете об упомянутых вами людях. Адреса. Телефоны. Словесные портреты. Фото, если они у вас есть. И, — добавил он вкрадчиво, — забудьте о нашем разговоре.

— Конечно, конечно, — торопливо проговорил Хьюго, снова ощутив, как вдоль его хребта скользнула ледяная струйка. — Я понимаю, сэр.

* * *

— Саша, я боюсь! — Юлины глаза были полны слёз. — Почему ты уверен, что это зелье безопасно? Ты проверил его на себе, но ты взрослый, а Дашенька, она ведь такая маленькая! И слабенькая!

— Она вырастёт, и станет большой, — Алхимик погладил по голове прижавшуюся к нему жену. — И сильной, Юленька. Неужели ты думаешь, что я не люблю нашу дочь и не желаю ей счастья? Но когда я думаю о том, в каком мире ей придётся жить… Вспомни Время Тьмы — оно ведь не прошло бесследно. А до него, до этого времени? В мире выросло не одно поколение забывших запах звёзд и обменявших истинные человеческие ценности на раскрашенные суррогаты, продающиеся с большой скидкой. В этом мире трудно не только жить, но и выживать, этот мир болен, и спасти его…

— Да пропади он пропадом, этот мир! — с неожиданной злостью почти выкрикнула Юля. — Какое мне дело до всех до вас, а вам до меня? Почему я должна думать о судьбах мира? Я всего лишь хочу, чтобы наша дочь выросла, встретила свою любовь, и прожила бы жизнь в тепле и уюте, и не надо мне никаких светлых горизонтов и счастья для всех, даром!

Она попыталась высвободиться из объятий мужа, но Свиридов её удержал.

— Юля, — сказал негромко, — земной шар только кажется большим, а на самом деле он маленький, очень маленький. Этот мир болен, опасно болен, и никому не удастся отсидеться в сторонке, в уютной хате с краю, если начнётся агония — ядерная война или экологическая катастрофа, неважно. Выживут или все, или никто, пойми это! Наш мир надо лечить, и если это не сумели сделать мы, то надо дать такую возможность нашим детям, чтобы наши внуки не прокляли тот час, когда родились.

— Сколько тебе лет, Алхимик? — Юля шмыгнула носом. — Неужели ты всё ещё веришь в романтические сказки?

— Верю, — твёрдо ответил Свиридов. — И не только верю, но и знаю, как эти сказки можно сделать былью. И Вадим верит и знает, и его Лидия тоже.

— Лида? Неужели она…

— Да. Они давно уже дают своему Ване препарат. Посмотри на этого мальчишку: он здоров, весел, и в глазах у него светится огонёк — огонёк разума, настоящего разума! И Даша может стать такой же — она будет первой женщиной новой расы, расы настоящих людей. Неужели ты не хочешь для неё такой судьбы? В конце концов, она будет просто незаурядной личностью по сравнению со всеми другими людьми, а это само по себе немало!

— И серая толпа побьёт её камнями или сожжёт на костре…

— Юленька, — Александр Николаевич взял её ладонь и поднёс к своим губам, — ты мне веришь?

— Я люблю тебя, Саша, — прошептала она. — Как же я могу тебе не верить? Только ты не торопи меня, хорошо? Мне надо подумать — это слишком серьёзно…

* * *

— Ни хрена он не знает… — угрюмо пробормотал звероподобный мужик, до глаз заросший густым чёрным волосом, отбрасывая дымящуюся головню. — Может, попробовать с него шкуру содрать, а? Это мы мигом! — Он хохотнул, втайне надеясь получить согласие заказчика, молчаливого мужчины спортивного вида, бесстрастно наблюдавшего за пыткой. Второй аутсайдер, сухощавый и жилистый, тоже посмотрел на молчаливого — мол, как тебе идея?

"Спортсмен" молчал, разглядывая изуродованного человека, привязанного ремнями к трубам. В полутьме подвала, подсвеченной багровыми бликами разведённого на бетонном полу костра, очертания труб скрадывались, и казалось, что жертва висит в воздухе. Одежда пытаемого превратилась в лохмотья, лицо было сплошь залито кровью — никто не узнал бы в этом человеке бывшего врача Творческого Центра, сменившего там Лидию Терешеву.

"Похоже, он действительно ничего не знает, — размышлял молчаливый. — Эти дикари свято веруют в эффективность калёного железа, но если этот парень не сказал ничего даже под "сывороткой правды", значит… Значит, нет смысла вызывать глиссер и доставлять его на борт субмарины, ждущей в Финском заливе. Да и что может знать врач, всего лишь распределявший препарат и наблюдавший за пациентами? Нам нужна рецептура — нам нужен создатель психотропа. Нет смысла тратить время, силы и деньги на второстепенные объекты".

— Он мне больше не нужен, — бесстрастно бросил "спортсмен", — можете его сожрать (при этих словах звероподобный радостно осклабился). Ваш гонорар, — заказчик протянул жилистому пачку голубоватых купюр. — Здесь две тысячи амеро. Встретимся завтра — работа ещё не закончена. Бай, — он повернулся и пошёл к выходу из подвала.