Последний контакт 2

— Прикажете объявить боевую готовность? — повторил вопрос старпом и тут же осекся, напоровшись на колкий взгляд капитана.

Тот словно очнулся ото сна и рявкнул на своего помощника:

— И развязать очередной мировой конфликт? Вы в своем уме?

Лэй Тсян тоже понимал, что его капитан оплошал, причем оплошал по полной. Но, в отличие от капитана Ли, он не был искушен в политике и мыслил слишком узко. Для Лэй Тсяна единственным выходом было пойти ва-банк и попытаться завершить уже начатое — уничтожить русских. А разбирательство, если таковое и будет, будет ориентировано на их показания. Никогда правительство Китая не пойдет на то, чтобы обнародовать самописцы и логи главного компьютера «Ксинь Джи». Так что тут будет, думал Лэй Тсян, их слово против слова русских. Причем далеко не факт, что русские будут иметь какие-либо претензии к Китаю. Так далеко еще никто не забирался. Не факт, что там, на «Прорыве», поняли, что произошло с их двигателями. А если и поняли, доказать причастность «Ксинь Джи» у них не получится. Они сами уничтожили все доказательства. Вот и выходило, что, по мнению старпома, лучшим способом будет уничтожить «Прорыв» — и концы в воду. А что там будет на Земле по их возвращению через семь-восемь лет — одному богу известно. Но оказалось, что капитан Ли на сей счет имеет иную точку зрения. Озвучивать при подчиненных он ее, разумеется, не стал. Зато от него последовали команды:

— Выйти на связь с «Прорывом»! Выразить «обеспокоенность» их курсом и скоростью. Предупредить об опасности столкновения с «шаром». Сделаем вид, что не знаем о том, что им удалось избежать крушения. Передачу вести во всех диапазонах. Если нам и придется отвечать за свои действия, сможем предъявить им хоть это.

Капитан Ли Ксяокин думал другими категориями: «Покажем, что радели за безопасность русских, что предупреждали их о риске столкновения и никаким боком к их проблемам с двигателями непричастны. В конце концов, кто их знает, этих русских, что у них за системы на корабле? Они же не будут открывать на весь мир информацию с бортовых самописцев, наверняка у них там полным-полно секретных технологий, которые не стоит демонстрировать всему мировому сообществу».

Расчет был довольно простым: если русские и подадут ноту протеста — мол, китайцы нам двигатели вывели из строя и спокойно наблюдали, как мы летим к гибели — это еще доказать нужно будет. А то, что мы видели, что они не тормозят и могут столкнуться с «шаром», так это вообще не наше дело — рассчитывать их траекторию и скорость сближения. У них там своих спецов полно. Как увидели, так и увидели. Да, поздно, но оно не нашего ума дела, как и чем русские тормозят свои корабли. Увидели же в итоге, предупредили же. Всё, все подозрения сняты. Во всяком случае, никто из мирового сообщества русским не сочувствует. Может, СМИ и погудят пару месяцев, пообсуждают стычку в ток-шоу, диванных экспертов послушают. А потом им подсунут какой-нибудь другой инфоповод, они на него и переключатся, а заодно и перетянут за собой внимание всего остального мира. А эта история замнется уж как-нибудь.

Глава 19

МЗК «Прорыв», 29 суток до прибытия к «шару»

Борис Кольский проводил уже третье за сутки экстренное совещание офицеров МЗК «Прорыв». На нем присутствовали командиры всех боевых частей корабля, старший помощник и научный руководитель полета Варвара Касаткина.

— Итак, господа, давайте по порядку. Первым доложит командир БЧ-1, остальные по списку. Докладываем кратко и по делу, если нужно будет, я задам уточняющие вопросы. Мне нужна полная картина происходящего. Георгий Иванович, приступайте.

Настроение экипажа было приподнятым. Офицеры радовались тому, что гибель их корабля откладывалась на неопределенный срок. Однако сам Кольский радости экипажа не разделял. Еще вчера все было предельно ясно. Их атаковал китайский крейсер. Атаковал подло, исподтишка, применив доселе неизвестную систему РЭБ, подавляющую все внутренние системы управления. С ней экипаж справился, но, к сожалению, сделал это слишком поздно. Корабль продолжал лететь по инерции к своей гибели, и никакие тормозные или маневровые двигатели уже не могли исправить ситуацию. «Прорыв» был обречен, шансов на спасение было ноль целых хрен десятых. Разве что «шар», в который они должны были вмазаться на приличной скорости, взял бы да и растворился в пространстве, ну или хотя бы подвинулся километров на пятьдесят в сторону.

Естественно, все, кому положено было знать о сложившейся ситуации, о ней знали. Даже сигнал бедствия успели послать на Землю по ЧСДС. Ответом Земли было абстрактное: «Ждите, проводим совещание по ситуации».

«Совещаются они… — подумал в тот момент Кольский. — Хрен ли толку? Мы тут на месте разобраться не можем, а они оттуда хотят решить проблему. Как же, решил один такой…»