Последний контакт 2

В общем, еще два дня назад настроение и у капитана, и у всего экипажа МЗК было хуже некуда. Однако все изменилось спустя сутки после вывода из строя китайского спутника-червя. Кольского, пребывающего в легкой апатии и находящегося у себя в каюте, вызвали на мостик, где доложили о том, что корабль замедляется быстрее, чем предполагалось. Естественно, первым делом косо посмотрели на штурманов — мол, те неправильно расчеты произвели и безосновательно посеяли панику на корабле. Верилось в это с трудом — офицеры БЧ-1 не на счетах считали и не на пальцах, в их распоряжении был один из самых совершенных квантовых компьютеров Земли.

Разобиженный командир БЧ-1 Верещагин лично перепроверил все цифры дважды и выдал неутешительный вывод — первоначальные расчеты были верны. При заданных параметрах тормозных усилий корабль никак не успевал погасить скорость, равно как не успевал он совершить и маневр уклонения. Вернее, успевал, но тогда удар о «шар» пришелся бы не носовым отсеком, а левым или правым бортом, в других вариантах — рубкой или условным днищем корабля. Даже при условии перенаправления на любой из бортов всей доступной энергии, плазменно-электромагнитного щита было недостаточно, чтобы выдержать такой удар. Уж лучше воткнуться в «шар» носом и молиться, чтобы кормовая часть не смялась в гармошку. Экипаж при этом так или иначе находился бы в спасательных капсулах и шлюпках, дрейфуя неподалеку от места трагедии, еще часть людей могла укрыться в маневренных истребителях. И одно дело, если эта трагедия разворачивалась бы в Солнечной системе, но совсем другое — попасть в такую задницу в двух световых годах от дома, да еще и с китайским крейсером на хвосте. Никто не гарантировал, что китайцы проявят гуманность и возьмут к себе на борт экипаж «Прорыва», не для того они этот «Прорыв» уничтожали. А если китайцы их не подберут, то и капсулы размажутся ровным слоем о «шар», словно мухи о ветровое стекло флайера. Выпустят капсулы на той же скорости, с которой летит сам «Прорыв», так что шансов на то, что они пролетят мимо «шара», тоже было маловато. Слишком уж огромным был этот инопланетный гость, а собственных маневровых двигателей спаскапсулы не имели, лишь стандартные тормозные и якорные системы, которые на таких скоростях были практически бесполезны.

В общем, как ни крути, а ситуация складывалась идиотская и безнадежная, однако тот факт, что корабль по какой-то причине замедляется быстрее, чем рассчитывали штурманы, придавал ей еще и пикантность и некий налет бредовости. Что вдруг такое случилось? Почему тормозим? Хорошо, конечно, но почему? Откуда взялось противодействие?

На втором совещании выяснилось, что при текущей динамике торможения «Прорыв» остановится в двух километрах от «шара». Но при этом сам «шар» визуально еще никто не наблюдал. Не виден он был и на радарах. Летел «Прорыв» на точку, которую рассчитывали еще на Земле, после того как инопланетный корабль засветился. Что это означало? Корабль починили? Он уже улетел? А если нет? Где он? Как его изучать? Как выходить с ним на связь? Вопросов было столько, что у всех головы шли кругом, и больше всего страдала от такой карусели голова капитана Кольского.

Из-за стола поднялся командир БЧ-1 Верещагин. Маленький и коренастый, он напоминал штангиста-тяжелоатлета. Суровое и грубое лицо его никак не вязалось с интеллектуальной работой, которую подразумевала его должность.

— Командир, — начал доклад Верещагин, — мы пересчитали все по нескольку раз. Ошибки быть не может, при заданных параметрах мы остановимся в двух километрах от расчетной точки прибытия.

Кольский взглянул на Верещагина исподлобья и кивнул ему. Новость была хорошая, хоть и странная. Она никак не объясняла причину, по которой «Прорыв» замедлялся.

— Садитесь, Георгий Иванович. Что скажет Виктор Сергеевич?

Со своего места поднялся командир БЧ-2 Виктор Сергеевич Серов. Выглядел этот офицер, как полный антипод командира БЧ-1 Верещагина. Был он высоким и сухим, его угловатое вытянутое лицо, казалось, никогда не выражало эмоций, а вкупе с мраморной бледностью выглядело, словно маска античного божества. Учитывая, что на «Прорыве» Серов совмещал командование сразу двумя боевыми частями — ракетной и минно-торпедной — подчиненные за глаза называли Серова Аресом в честь греческого бога войны.

— Все системы работают штатно. Корабль готов к бою, — доложил Арес Серов.

— Хорошо. БЧ-3?

— Все системы работают штатно… — повторил Серов и умолк, поскольку капитан кивком показал, что дальше можно не продолжать.

— Что у связистов?