Последний костер

За дверью кто-то прошел, шаркая ногами и натужно кашляя. От этого кашля Янара пробрала дрожь, всколыхнув страшные воспоминания. Конечно, это всего лишь старый слуга, вечно простуженный от царящих в крепости сквозняков, но что, если болезнь все же вышла за пределы той деревни? Что, если она идет по пятам за Сынами грозы, а они, беспечные, не ведающие, веселятся в последний раз, оставляют за собой полные радости деревни, которым суждено погибнуть в ближайшие дни? Янар не хотел даже думать об этом.

Занимался рассвет. День обещал быть пасмурным, но не дождливым. Бледно-серый свет ранней осени выхватывал очертания комнаты, в которой спал молодой жрец, все четче и четче прорисовывая углы и края мебели. Собравшись с силами, Янар свесил ноги с кровати и коснулся холодного пола. Поежившись, он быстро отыскал обувь и подошел к камину.

– На долгую память, на теплое лето. На яркие искры и желтое пламя. На жар и на свет, на зной и на ярость, я заклинаю тебя – гореть.

Запястья обожгла знакомая и даже любимая боль, а угли в камине вспыхнули ярче. Подбросив дров, которые тут же занялись веселым пламенем, Янар распрямился и взяв свои немногочисленные вещи, вышел в коридор. Он припомнил, что кухня была в западном крыле, и видят боги, жрец сейчас крайне нуждался в завтраке и кувшине студеной воды.

Выйдя из дома, в котором неделю назад царило горе, а теперь ярко пылал огонь, Янар устало присел на крыльцо. В сообществе Сынов грозы было множество жрецов, как молодых, вроде друзей парня, так и более взрослых, и даже почти пожилых. С татуировками у запястья, на ладонях и ближе к локтям. Темноволосых, светловолосых, рыжих и седых. Мужчины и женщины, правда, в той группе, с которой путешествовал Янар, Хелена была единственной девушкой. Как и говорил Лери, сообщество Сынов грозы было действительно многочисленным, не одна группа разъезжала по графствам, разнося весть о скором возвращении бога. Сам Янар, несмотря на недели пути вместе с Сынами, до сих пор не причислял себя к ним.

Несмотря на то, что жрецов среди них было много, работали они на износ. Раньше Янар надолго оставался в деревнях, неспешно обходя дома и отправляясь в путь, занимающий дни. Сейчас же деревня сменяла деревню, города приходили на смену замкам, а из замков они снова оказывались в деревнях, и везде, везде им приходилось нести слово божее, его волю и тепло. В этой бесконечной череде очагов и каминов Янар только и успевал, что выпить кубок вина и завалиться спать, пока Сыны яростно праздновали свою будущую победу.

Вот и сейчас, пока Янар бездумно сидел на крыльце, деревенские уже вынесли столы и уставили их яствами, какие только нашлись в небольшом поселении. Это, конечно, был небогатый пир, но у путешественников было вдосталь и собственной еды, а в особенности выпивки, и веселье набирало обороты. Вот бывший купец Жигмунт вскочил на ноги и что-то громко кричит, размахивая кружкой, из которой с каждым судорожным движением руки выливается что-то светло-коричневое, наверняка пиво. Люди вокруг поддерживают каждую его реплику громким смехом и бессмысленными выкриками, заводящими Жигмунта еще сильнее. В конце концов купец настолько распаляется, что бьет кружкой по столу, раскалывая ее, отчего публика вокруг просто падает с лавок. А вот барон Натан, чинно и вежливо беседующий с еще одним аристократом, потягивает вино и так же неспешно оглаживает прелести сидящей у него на коленях девицы. Девушка – из деревенских – изрядно навеселе, ноги так и просятся в пляс, но каждый взгляд на барона приводит ее в чувство, и она продолжает смиренно сидеть.

– В-в-ваш-ш-ше П-п-реп-п…

Янар повернулся и увидел молодого паренька, едва ли старше его самого, стоящего за кругом света, отбрасываемого пиром.

– Ты что-то хотел? – устало спросил жрец.

– Д-д-да. У н-нас оч-ч-чаг вот-вот пот-пот-тух-н-нет…

Парень очень сильно заикался. Наверное, именно поэтому он не сразу обратился за помощью, когда Сыны только прибыли в деревню, а дождался, пока кто-то из жрецов окажется в одиночестве. «Веди», – просто сказал Янар, и отправился за сильно смущающимся пареньком на другой конец достаточно крупной деревни.

Войдя в дом, жрец сразу почувствовал сильный неприятный запах, какой бывает, когда в семье имеется лежачий больной, и за ним не хотят – или не могут – правильно ухаживать. Ивон говорила, что ее богиня крайне редко откликается на мольбы о помощи таким людям, особенно если они уже слишком стары, чтобы подарить новую жизнь или работать в поле.

– Сынок? Ты привел священника?

– Д-да, м-м-мама, о-оон…

Не дожидаясь, пока заика сможет выговорить свою мысль, Янар подошел к углу комнаты, откуда доносился голос. Там, за занавеской лежала не старая еще женщина, укрытая множеством одеял и с повязкой на глазах. Руки ее беспокойно теребили край покрывала, и она обернулась на звук шагов жреца.

– О, простите, что я не могу поздороваться как положено, ваше Преподобие…

– Ничего, – отмахнулся Янар. – Вам нужно разжечь камин?