Дорожкой полевой в потертом шарабанеТы не спеша трусишь… Луга еще в тумане;Но встал ты вовремя: ты правишь ремесло.Картуз, надвинутый на хмурое чело,В рубахе кубовой твой стан отяжелелый,Степная крепость мышц и шеи загорелой,В перчатке замшевой огромная рукаИ длинный жесткий ус, седеющий слегка,На грунте желтых нив и неба голубого, —Как много для меня храните вы родного!Лошадка круглая, не требуя вожжей,Бежит размеренно – ни тише, ни скорей.Ты должен осмотреть порядки полевые:Потравы нет ли где, идут ли яровые,Шалят ли овражки; не виден ли жучок…Телега встретится: соседский мужичок;Поклон приветливый – и вольная дорога. –Ты тронешь козырек и поворчишь немного,Что, в рожь заворотив, погложет как-никакКлячонка тощая тобой хранимый злак.На полку едешь ты. Там вольный распорядок.Подолы подоткнув, рассыпались меж грядокДевицы шустрые; не молкнет яркий смех…Мелькнет вдруг молодость и первый сладкий грех,И первое «люблю» полольщицы-дикаркиВ глазах, расширенных как у пугливой ярки,Что нож почуяла от любящей рукиИ блеет и дрожит, исполнена тоски…И снова никого… Кругом простор да тишь.Поводья натянув, на пашню ты катишь,А чибис, вспугнутый над ржавыми лугами,Кружит и плачется и хлопает крылами…Уж солнце высоко, и недалек обед.Ты повернул – домой… Подруга многих лет,Смирившая твой пыл своей природой прочной,Завидя шарабан в окошечко молочной,Поспешно кубаны на ледник отошлетИ, сплющив нос, к стеклу губами припадет.
VIII. ПОВАР
Ходит черный при лунеТаракан по балалайкеИ бренчит о старинеДа о белой молодайке.На плите вода шипит,Жаром пышет поварская. –За окном сверчок трещит,Смотрит звездочка, мигая…– Спишь ты, старый? – И стучатДевки шустрые в окошко.За картинами шуршатПрусаки… Мяучит кошка.Замирает при лунеТаракан на грустных струнах,И бежит по сединеСеребро от струек лунных…Ну, играй же, таракан!Запляши на балалайке!– «Ночь раскрыла сарафан,Светят груди молодайки!»