Постижение военного искусства

Военное дело изменялось ранее чрезвычайно медленно. Новые методы ведения войны вырабатывались столетиями. В генеральном штабе надобности не было. За свою обширную практику каждый военачальник успевал вовремя присмотреться к медленно и постепенно прояснявшимся новостям. Об отсутствии генерального штаба можно было пожалеть только в тех случаях, когда у противника появлялся первоклассный полководец, который перестраивал в несколько лет армию на новых началах; или когда приходилось столкнуться с новым противником, высадившимся на берега, или налетевшим из степей; или когда крестовый поход заводил в совершенно новую обстановку; или когда приходилось столкнуться с вооруженной народной массой, взбаламученной религиозным или социальным движением. Генеральный штаб пригодился бы всегда, когда нужно было оглядеться, когда нужно было избрать новые методы действий, так как старые шаблоны отказывались служить. На ровном же плацу, при плац-парадной тактике, при мастерах учебного шага и ружейных приемов, стоявших во главе армий, генерального штаба не было и быть не могло; попытка создать его родила бы только сословие привилегированных писарей, которые бы затирались блестящей толпой адъютантов и писали “пухлым штилем” реляции; это были бы третьяковские военной науки. Они боялись бы затрагивать основные вопросы военного дела, решение которых было бы уделом более знатных лиц более строевого облика: жалкие, они бы спорили о словах и элементах; изгнанные с поля житейской, реальной работы, они бы парили в метафизических высотах... И такова будет всегда тяжелая доля генерального штаба в минуты реакции и застоя. Рожденный быть колонновожатым на пути развития и реформ вооруженных сил, генеральный штаб при остановке теряет всякий смысл и содержание.

Теперь стоять нельзя. Нельзя оставаться при старых методах борьбы. “Силы новые врага” нельзя “успехом старым мерить”. Внутри и вне государства складывается новая обстановка. Изменяется строй государств; открываются новые театры борьбы, является новый противник. Пролагаются новые пути сообщений, войска получают новое оружие, обоз, телефоны, дирижабли. Старые шаблоны бессильны; надо изучать весь мир — и противников, и союзников, и нейтральных; надо познать и самого себя — свою материальную, моральную и финансовую силу. Всюду нужен трезвый взгляд, нужна палка капельмейстера; нужно грозить налево технике и переучивать направо войска.

И что же? Все разве идет таким скорым темпом, как то требуется? Нужны уже тормоза? Так уничтожьте идею генерального штаба — большого, властного, руководящего.

К счастью, на силу идей, увлекающую государства в бешеную скачку, жалоб не слышно. Наоборот, ход развития слишком медлен, в особенности в армиях крупных государств, которым приходится считаться с огромной инерцией существующего. Нужны истинные богатыри духа, чтобы дать толчок такой большой организации, какою является великодержавная армия. Грозным напоминанием всем нам являются слова Гамильтона, что армия, по мере своего роста и увеличения гордости, становится все неподвижнее в своем консерватизме и все менее делается восприимчивой к чужому опыту.

Большому кораблю — большое и плавание. В жизни человеческих обществ и учреждений это надо понимать так: большое дело нуждается и в большой основной идее. Такие идеи родятся в минуту кризиса, при чрезвычайном напряжении духовных сил; те же малые идеи, которые господствуют в эпоху духовного мира, почти недостаточны для развития больших социальных организмов. Большая лошадь всегда имеет сонный вид. Величественно-спокойный котенок и резвый слон — существа противоестественные. Те запасы любознательности, стремления использовать чужой опыт, желания скорей сделать шаг вперед, которые заставляют худых людей, голодное общество проявлять чудеса энергии и подвижности, оказываются недостаточными для сытых людей, большой и сложной организации.

Несмотря на то, что армии больших государств втягивают в себя больших людей, как Мольтке, даже из-за границы, и на то, что те же большие люди бегут из малых армий, имеющих узкие оперативные перспективы, скромные оборонительные задачи, — несмотря на все это, малые армии в общем лучше вооружены, снаряжены, держатся более новых тактических взглядов, чем армии больших государств.

Вспомним, как быстро и круто переменила свои тактические взгляды английская армия после трансваальской войны, с какой силой увлеклась она новыми, во многом ошибочными, методами боя, как в 2-3 месяца успела вновь переиначить свое обучение по опыту русско-японской войны, как теперь она опять изменяет свой полевой устав на основании более вдумчивого толкования того же опыта. Такую быструю восприимчивость мы объясним только малыми размерами английской армии: вся-то она могла бы войти в один из наших военных округов. Пожаловали бы сэры Никольсон и Гамильтон к нам! В Румынии, Швейцарии, Аргентине реформаторская деятельность еще легче.

***