Постсекулярный поворот. Как мыслить о религии в XXI веке

Религия – это «слепая зона» современной общественной науки, это слон в центре комнаты, которого никто не замечает до тех пор, пока этот слон не начинается крушить разложенную повсюду фарфоровую посуду.

Кризис секулярных идеологий

Говоря о возрастающей значимости религиозного фактора в политике, мы избегали вопроса о причинах происходящего. Безусловно, есть уникальные для каждого конкретного случая причины, однако одновременно есть одно фундаментальное обстоятельство, которое выталкивает религиозные традиции на авансцену. Речь идет о кризисе секулярных политических идеологий и, соответственно, веры в то, что секулярные политические проекты способны предложить убедительные ответы на те вызовы, которые стоят перед современными обществами. Отказ от религии уже более не мыслится как какое-то значимое конкурентное преимущество, благодаря которому можно обставить оппонентов в борьбе за экономическое процветание или же добиться более эффективной работы бюрократических структур.

Основные модернизационные идеологии XX в., содержавшие в себе мощный секуляризационный компонент, утрачивают популярность. Георгий Дерлугьян, говоря о ситуации Ближнего Востока, справедливо указывает на существование в XX в. двух великих политических проектов – коммунизма и либерализма[688]. «Каждый из этих проектов давал ответ на вопрос о том, как создать сильное государство, способное противостоять кому угодно в мире»[689]

. Ради этой мечты о сильном и могучем государстве можно было отбрасывать религиозные традиции и устремляться навстречу прогрессивному идеалу. Однако к концу XX в. оба этих проекта потерпели неудачу. Едва ли социалистический путь развития в духе СССР имеет сегодня много сторонников. Но и либеральный путь, основанный на простом копировании западных институтов, также не выглядит особенно привлекательным. В ситуации такого идеологического вакуума возврат к религиозным традициям, к неким мифическим корням выглядит более чем логично. А что еще остается? Как удачно выразился антрополог Сергей Арутюнов, «Когда в доме погасло электричество, остается пойти в подвал и достать масляную лампу деда»[690].

Собственно, новейшая история России прекрасно вписывается в эту же логику: социалистический путь окончился провалом, но и попытка осуществления демократического транзита и создания либерального демократического общества также не привела к успеху. В результате страна упала на свои вековые устои и «традиционные ценности», что прекрасно отражает общую растерянность и непонимание, куда двигаться дальше, учитывая, что наиболее очевидные варианты уже были испробованы.

Впрочем, можно копнуть и еще глубже: речь идет о кризисе не только секулярных политических идеологий, но и секулярных мировоззрений как таковых. Вера во всесилие науки и научно-технического прогресса заметно поубавилась – или же сама приобрела характер квазирелигиозный, где на место Бога поставлено абсолютное Знание, которое однажды будет достигнуто человечеством. Как бы нам ни хотелось обратного, но наука не способна дать ответ на ключевые морально-практические вопросы, волнующие современного человека: что такое справедливое общество? Как предотвратить войны? Как решить миграционный кризис? Более того, многие научные достижения, например в сфере биотехнологий, лишь добавляют новые этические дилеммы, не имеющие никакого однозначного решения изнутри науки. Не говоря уже о том, что ученым так и не удалось решить проблемы смерти, страдания, болезней, бедности, – в общем, всех тех проблем, которые, собственно, и волнуют человека в повседневной жизни. Все эти вызовы делают голос религиозных традиций востребованным, ведь эти традиции содержат мощные этические, символические, образные, поэтические содержания, оказывающиеся как никогда уместными, например в спорах о ценности человеческой жизни или же о допустимости добровольного ухода из жизни.

В этом контексте нет ничего удивительного в том, что в области политической философии идет активная интеллектуальная работа по отстегиванию секуляризма от основных политических идеологий. Так, например, в контексте политического либерализма такую работу проделывает Юрген Хабермас – в контексте разрабатываемой им теории постсекулярного общества[691]. На другом конце, левом, аналогичную работу в отношении социализма проделывают представители так называемого теолого-политического поворота – Ален Бадью, Славой Жижек, Джорджо Агамбен, – которые начали всерьез штудировать наследие апостола Павла как способ вывести левую мысль из того кризиса, в котором она оказалась в конце XX в.[692]

Соединение религии и политики в российском и европейском контекстах

Православная традиция не избежала этого общего вовлечения в политику – прежде всего, в контексте крушения коммунистических режимов и последующего социального и политического транзита. Внимание исследователей оказалось приковано к сюжету «православие и политика»