Постсоветская молодёжь. Предварительные итоги

В конце 1980-х – начале 1990-х годов уже при первых признаках ослабления советской системы, а затем хлынувших свидетельствах ее обвала и распада в публичном пространстве начала прорисовываться идеология модернизации, копирующая в основных своих чертах аксиоматику соответствующих западных теорий. Возвращение на общемировой путь развития виделся как процесс европеизации, рецепции и усвоения базовых понятий и ценностей европейской культуры, разумеется, в той форме, как она («европейская культура» в ее воображаемой целостности) представлялась российским интеллектуалам. Главным фокусом планируемой политики демократического транзита (политики рыночных реформ) оказывалась необходимость высвобождения экономики от государства советского типа, тотального в своих интенциях распределения потребительских благ, хозяйственных и людских ресурсов, контроля на выполнением спускаемых сверху, директивно, из правительства, Госплана, министерств, комитетов планов работ, отчетов и управленческих распоряжений. Выход из этой ситуации виделся демократам, инициаторам реформ, в предпринимательской инициативе, освобожденной от государственно-бюрократического контроля, в ограничении компетенций управляющих органов и ведомств. В социально-антропологическом плане модель такого поведения рисовалась и предъявлялась обществу в идеализированном образе инициативного предпринимателя, индивидуалиста, свободного от предрассудков предшествующей идеологии коллективизма, скованности действующими правилами и инструкциями, начинающего свое дело с нуля или внутри государственного предприятия или организации и добивающегося успеха – богатства, признания, почета и т. п. Личный успех в делах, независимый от тотального государства, отождествлялся со свободой, деловитостью, социальной ответственностью и расценивался как формирование достижительской мотивации социального действия, что считалось признаком этики современного общества. Наличие и умножение таких людей в системе координат подобного мировоззрения служили аргументом в дискуссиях об интенсивных процессах социально-структурной дифференциации и институционализации социальных взаимоотношений и взаимосвязей принципиально другой, а не советской, государственной, принудительно коллективистской природы.

Поэтому идеологема индивидуализма, достижительских ориентаций (goal-achievement pattern

в парадигме структурного функционализма Т. Парсонса), субъективной автономии и независимости была чрезвычайно значимой в то время. Она рассматривалась как предпосылка новых, договорных отношений между государством и индивидом, между властью и обществом, основой рационального «общественного договора» и новой рыночной экономики. Ярлык «успех», «успешность» был симптомом прогрессирующей модернизации России.

Оглядываясь назад, нельзя не признать в этих представлениях сильное преувеличение и огрубление картины происходящего. Но тогда, на фоне общего кризиса и явного дефицита средств понимания глубины и характера идущих социальных процессов, эти символы нового – нового человека, новой мотивации социальных отношений, – расценивались как важные социологические показатели. С течением времени они утратили свою конкретность эмпирических индикаторов и превратились в символы групповой идентичности – «успешность», «креативность» и т. п. синонимы стали знаками поколения, символами самоидентичности постсоветской молодежи, уже без всякой связи и отношения к исходной проблематике модернизации, освобождения от государства, личной независимости и предприимчивости, просто как самохарактеристика нового поколения, не требующего ни подтверждения, ни аргументированного обоснования. (Многие исследователи молодежи принимают эти самоманифестации за реальные формы поведения.)

Молодые люди обладают более высоким уровнем образования, чем их родители. Однако на «молодых людях» еще в ранние постсоветские времена стали обрываться все типовые линии жизненной карьеры образованных людей в советском обществе до перестройки. Пути к успеху с опорой на профессиональную квалификацию практически исчезают. По своим самохарактеристикам это все еще слабо дифференцированное, во многом закрытое общество. Молодые россияне тянутся в незаблокированные зоны приложения жизненных сил, ища не столько статуса, требующего долговременных усилий и стратегических ресурсных вложений (в образование и специализацию), сколько неотсроченного вознаграждения, опирающегося на тактические умения ориентироваться в локальной, определенной сегодняшним временем ситуации спроса. Область признания при этом ограничивается, скорее всего, своим кругом, группами сверстников, в какой-то мере – родителями. Соответственно, более важными становятся демонстративные аспекты поведения и знаки успеха, признаваемые главным образом среди «своих», а не обобщенные, авторитетные и общепризнанные свидетельства достижений.