Поступь хаоса

– Пойми, если им удастся извести в тебе все хорошее и доброе, ту часть твоей души, которая не позволяет убивать, они победят! И если они сделают это с тобой, то потом смогут поступить так же со всеми остальными. Они победят. Победят, слышишь? – Виола стоит совсем рядом. Она кладет свою руку на мою, в которой зажат нож. – На самом деле это мы их победим. Ты их победишь, не став таким, как им надо.

Я стискиваю зубы.

– Он убил Бена и Киллиана! – всхлипываю я.

Виола качает головой:

– Он только сказал, что убил. А ты поверил.

Мы оба смотрим на Прентисса-младшего. Он больше не дергается, пар начинает понемногу развеиваться.

– Я знаю таких мальчишек. У нас на корабле тоже такие были. Он врунишка.

– Он мужчина.

– Почему ты все время это повторяешь?! – не выдерживает Виола. – Как ты можешь говорить, что он мужчина, а ты нет?! Только из-за какого-то идиотского дня рождения

? Если бы ты был родом с моей планеты, тебе бы вообще было уже четырнадцать!

– Я не с твоей планеты! – кричу я. – Я здешний, и здесь все устроено именно так!

– Ну значит, устроено неправильно. – Виола отпускает мою руку и встает на колени рядом с Прентиссом-младшим. – Мы его свяжем. Свяжем покрепче и убежим, понял?

Нож я не выпускаю.

Что бы и как бы она ни говорила, я никогда не выпущу из рук нож.

Вдруг Виола поднимает голову и оглядывается:

– Где Манчи?

Ох нет!

Мы находим его в кустах. Завидев нас, он рычит – без слов, по-звериному рычит. Левый глаз у него заплыл, а вокруг пасти запеклась кровь. Не с первого раза, но мне удается его схватить, и Виола достает свою чудо-аптечку. Я держу Манчи, а она заставляет пса проглотить таблетку, от которой тот сразу обмякает, потом промывает рану на месте выбитого зуба, закладывает в глаз лечебную мазь и обматывает голову бинтом. Пес выглядит таким беспомощным и жалким, вяло бормоча «Тоудд?» и косясь на меня здоровым глазом, что несколько минут я просто сижу, прижав его к себе и пряча от дождя, пока Виола собирает вещи и вытаскивает из грязи мой рюкзак.

– У тебя вся одежда промокла, – говорит она. – И еда в кашу превратилась. Но книжка в пакете, она цела.

При мысли о том, что моя ма знала, каким я вырасту трусом, мне хочется швырнуть дневник в реку.

Но я не швыряю.

Мы связываем Прентисса-младшего его же веревкой и обнаруживаем, что из-за удара током от винтовки отвалился деревянный приклад. Эх, жаль, она бы нам очень пригодилась…

– Что это было за устройство? – спрашиваю я Виолу, пока мы, фырча и отдуваясь, тащим Прентисса-младшего на обочину. Люди без сознания жутко тяжелые.

– Для связи с космическим кораблем, – отвечает она. – Как же долго я пыталась его разобрать!

Я выпрямляюсь:

– Но как твой корабль узнает, где ты?

Виола пожимает плечами:

– Может, в Хейвене найдется что-нибудь подходящее.

Она подходит к своей сумке и перекидывает лямку через голову. Надеюсь, Хейвен оправдает хотя бы половину ее ожиданий…

Мы уходим. Мистер Прентисс-младший был прав: мы сглупили, оставшись на дороге. На сей раз мы идем метрах в двадцати – тридцати, стараясь не выпускать ее из виду. Манчи несем по очереди.

И совсем не разговариваем.

Потому что вдруг Виола права? Допустим, армия действительно хочет видеть меня в своих рядах – если я встану на сторону мэра, встанут и остальные. Может, я для них что-то вроде мерила. Может, весь город действительно спятил и верит в эту чушь.

Если падет один, падут все.

Но, во-первых, даже это не объясняет, зачем мы понадобились Аарону. А во-вторых, я уже знаю, как хорошо Виола умеет врать. А если и теперь она все придумала?

Потому что я никогда не встану на сторону армии, особенно после того, что они сделали с Беном и Киллианом. И неважно, правду я прочел в Шуме Прентисса-младшего или нет. Тут Виола крупно ошибается. Плевать мне на мэра – если я хочу стать мужчиной, я должен побороть свою слабость, я должен убить человека, который этого заслуживает. Должен – иначе как мне жить дальше?

Уже первый час ночи, я в двадцати пяти днях и миллионе лет от того, чтобы стать мужчиной.

Ведь если бы я убил Аарона, он бы не сказал мэру Прентиссу, где видел меня последний раз.

А если бы тогда, на ферме, я убил Прентисса-младшего, он бы не привел людей мэра к Бену и Киллиану, не покалечил бы теперь Манчи.

Будь я убийцей, я бы остался на ферме и помог Бену с Киллианом обороняться.

Будь я убийцей, они бы, наверное, не умерли.

И на эту сделку я готов пойти хоть сейчас.

Я стану убийцей, раз это так важно.

Вот увидите.

Местность вокруг опять дикая, река снова течет через ущелья. Мы ненадолго останавливаемся у скалы и доедаем остатки пищи, не пострадавшей в драке с мистером Прентиссом-младшим.

Я кладу Манчи на колени:

– Что за таблетку ты ему дала?

– Крошку человеческого болеутоляющего, – отвечает Виола. – Надеюсь, не переборщила.

Я поглаживаю шерстку Манчи. Он теплый и крепко спит – хоть живой, и то хорошо.

– Тодд… – начинает Виола, но я ее останавливаю:

– Будем идти как можно дольше. Я знаю, мы давно не спали, но надо бежать, пока хватает сил.

Виола молчит с минуту, а потом выдавливает:

– Хорошо.