Поцеловать небеса. Книга 1

В тот вечер я не нашла его, хотя простояла под дверями его «мира» два часа. Вернулась обратно, на такси, выпила еще чуть-чуть и уснула, обняв свою несчастную любимую дочь…

Обычно он появлялся внезапно, осторожно стучал в окно, в любое время суток, и я тут же выглядывала, как будто ожидала его за шторкой. Да, так оно и было на самом деле. Я помню, что, внезапно посмотрев в окно, туда в непроглядный мрак, я, как верная собака, уже чувствовала, ведала его присутствие и тихий стук. Я жила этими ночами. Я жила в этих ночах.

И просто любила. Тогда казалось – навсегда.

Сашенька очень расстроился. Он не мог понять – почему?

– Все наладится, Саша. Я попытаю счастья в другом месте. Тебе же не нравилось, что мои руки пахнут рыбой…

– Ты только не пей сейчас, ладно? А то опять все зря… Я прошу тебя! Слышишь? Я…

– Не буду, – фальшиво обещала я, помня, что за диваном стоит недопитая бутылка вина, которую можно будет допить после его отъезда…

Допить и провалится в добрую страну, где я еще не потеряла былого величия. Допить и поговорить с умным человечком – с самой собой. «Словно будет жизнь как там, где давно уже я не был…»

Сашка осторожно протянул мне двести рублей в знак высочайшего доверия и уехал на неопределенный срок.

Глава 9

На радио без устали крутили рекламу: требуются продавцы в элитный магазин джинсовой одежды! Собеседования проводятся каждый день с десяти до двенадцати! Девушки в возрасте от 20 до 25 лет! Мы ждем вас!

На третий день я не выдержала и, оглядев себя в зеркало, решила выйти в свет… Мне было ровно двадцать девять, мне было нечего носить, я три года не посещала парикмахерскую, но именно эти обстоятельства и раззадорили меня.

Посмотрим, что мне там скажут?…

Приняв экспресс душ над двумя тазами, я надела джинсы и маечку с «блошиного», которые еще слегка пахли Сашенькиным одеколоном. И это сразу придало мне невыразимой уверенности в себе.

Немного сковывали шаг старые босоножки, но я решила, что во время собеседования спрячу ноги под стол… Мне было весело и жарко, когда я прибыла по указанному в рекламе адресу.

Очень молодой, симпатичный, женатый хозяин магазина отнесся ко мне с пониманием. Он восседал напротив меня в глубоком кожаном кресле своего кабинетика, за стеклянным столом и смотрел прямо на мои босоножки, которые были прекрасно видны через толстое, слегка тонированное, стекло. Я плавно перебирала пальцами ног, словно надеясь, что они на время исчезнут.

Мы разговаривали, а потом он сказал:

– Позвоните нам через два дня?

– Да, конечно. Я позвоню.

– Нам надо подумать…

– Конечно, конечно.

Кому нам? Неизвестно. Но смятения и сомнения в голове маленького директора улеглись таким непостижимым образом, что, когда я позвонила через два дня, мне ответили:

– Приходите. Вы приняты на испытательный срок…

Боже… Уже можно было никуда и не идти. Я ведь пошутила, просто проверила себя…

Но я пошла! Пришла и приступила к работе. И я уже представляла, как я гордо сообщу Сашеньке, которого измучилась ждать, что я теперь работаю в том самом магазине, о котором мы иногда говорили, как о чем-то нарицательном, невозможном в нашей жизни.

Коллектив тут оказался больше спитый, чем спетый. Всего четыре человека и еще хозяйка отдела женской одежды, холостая, злобная, меркантильная волчица.

Она сразу профессионально приметила мою породу, выправку, стать, прикрытые дешевенькой одеждой. Волчица перемеряла на меня всю свою коллекцию нового товара, чтобы знать – как и что будет сидеть на покупателях. И вот тогда… я увидела себя словно в первый раз. Прямо передо мной стояла не я. Девушка с картинки улыбалась мне застенчиво и смущенно, стыдясь своей неуместной красоты. Длинная сутулая волчица злобно оскалилась:

– Снимай, а то привыкнешь, – и заржала конем.

Здесь история моя повторилась полностью. Работала я отлично. Оказалось, что я могу продать все что угодно и кому угодно. Мой план настолько отличался от плана штатных продавцов, что это предпочиталось замалчивать перед маленьким директором. А потом он уехал с женой в Турцию, и не мог знать, как упорно я борюсь за его прибыль и процветание…

Деньги мои давно закончились. Это было особенно трудно переживать в магазине, где одна пара носок стоила целых сто рублей, и покупатели брали их пачками.

Коллеги попивали пивко, обедали в соседнем дорогом кафе, а я перекусывала дешевенькими сосисками, завернутыми дочкой в пакетик, и изнывала от гнетущей жары и духоты внутри магазина.

Мы проводили на ногах всю смену – девять часов. Стульев в магазине не было. На мне была все та же неудобная обувь, и к вечеру ноги распухали так, что стоять на них было уже невозможно. Но я молчала. Я ни разу не сказала, что стоять – это больно.

Однажды, когда девочки допили пиво и оставили пустые бутылки за прилавком, я не выдержала и спросила разрешения – забрать и сдать их… Думаю, это и решило мою дальнейшую судьбу.

Все козыри сразу выпали на пол, а в ладони остался только этот один неверный шаг. Я помню их глаза, когда они поняли, о чем я их прошу. Им никогда не приходило в голову, что бутылки можно сдавать и получать за это копейки!