Был ясный и веселый день весенний,К нам в комнату, в распахнутые окна,Врывался шум потоков говорливых,Что вниз бежали улицей нагорной,И ветерок влетал, и, как ребенок,Бросал он на пол со стола бумаги.А вслед за ним влетала стая звуков,Та песня города, что всем знакома,Но в ней уже иные были ноты,Весенние… Они звучали не для нас,И не было веселья в нашем сердце,А та весна, что за окном смеялась,Нам принесла нерадостные слухиИ новости тюремные: в неволеСидит один, а тот сошел с ума,А тот недавно вышел, но, — больнойДушой и телом, — был он арестованКак раз в расцвете сил, надежд, мечтаний;Над нами тоже тучей грозовоюНависли темные угрозы власти.Такой была для нас в тот год весна. Сидели мы вдвоем и говорили;Я с грустью слушала рассказ своей подругиИ бахрому рассеянно сплеталаНа скатерти (подруге эту скатертьВ остроге мать когда-то вышивала).Рассказ тот был отрывистым и тихим,А голос от печали приглушенным;Он скоро оборвался, как струна.Все стихло в комнате, лишь было слышно,Как в ней играл малыш моей подругиИ маленьким похлестывал кнутом,На стуле сидя, — трогаясь в дорогу.Я, глядя на него, тогда сказала:«Ну, что же делать?Не печальтесь, друг мой,Что, может, мы свободы не увидим,Зато ребенок ваш ее увидит.Что скажешь мне ты, маленький философ?»Ребенок на меня взглянул разумноИ ясно любопытными глазами,А мать его сказала торопливо:«Молчите, пусть он этого не знает.Мне помнится, еще ребенком частоЯ слышала от матери покойной:«Как вырастешь, свободной будешь, дочка».Она так весело и твердо говорила,Что я поверила тогда в судьбу иную,И верила, пока не подросла…Так говорят и моему ребенку…Иди играй, мой маленький, иди же!»Ребенок вновь к игре своей вернулся,Подруга села шить, а я — за книжку,Наш разговор на этом был окончен…
<1895>
«И все-таки к тебе лишь мысль стремится…»
Перевод В. Звягинцевой
И все -таки к тебе лишь мысль стремится, Край горемычный, сторона родная! Тебя лишь вспоминая,От скорби сердце ноет и томится.Мои глаза видали лишь насилье И горе, но такого не видали, Они б над ним рыдали,Да стыдно слез, что льются от бессилья.Моя земля их много проливала — В них вся страна могла бы захлебнуться. Довольно! Пусть не льются, —Что слезы там, где даже крови мало?!