Повседневная жизнь Большого театра от Федора Шаляпина до Майи Плисецкой

Лемешев, между прочим, стал народным артистом СССР в 1950 году, через десять лет после Козловского. Сергею Яковлевичу было уже 48 лет. Последняя жена тенора (судя по всему, пятая по счету) певица Вера Кудрявцева вспоминала, что столь длительное ожидание звания было связано с тем, что партком театра никак не подписывал характеристику на Лемешева по причине его «семейных дел»: в это время как раз и началась его совместная жизнь с Кудрявцевой. Хотя в ЦК КПСС давно уже потоком шли письма обеспокоенных трудящихся с одной-единственной просьбой: присвоить народному любимцу высшее в стране творческое звание. То ли поток этот стал слишком вызывающим, то ли по какой еще причине, но в 1950 году Сергея Яковлевича вызвали на Старую площадь и посоветовали поскорее развестись с прежней женой (певица Ирина Масленникова стала супругой Бориса Покровского). И вскоре после этого Лемешев получил долгожданное звание. В ЦК не обманывали!

Борьба за ордена и звания, подменявшая творческий процесс как таковой, приводила и к драмам, и к комедиям. 25 марта 1936 года в Большом театре состоялась премьера оперы «Тихий Дон» братьев Дзержинских. Какой-то остряк в театре пошутил, что площадь Свердлова поменялась названиями с площадью Дзержинского. Обладатели говорящей сама за себя фамилии — композитор Иван и либреттист Леонид — сочинили откровенно слабое музыкальное произведение, совершенно справедливо понравившееся Сталину, озабоченному дефицитом соцреалистических опер и балетов и велевшему поставить «Тихий Дон» по всему Советскому Союзу. На безрыбье — и рак рыба. Большой театр, вслед за Кировским, и стал очередной сценической площадкой, где внедрялось указание вождя. В Кировском премьерой в 1935 году дирижировал Самуил Самосуд, пел первый состав, никто не смел отказаться. Этот спектакль ленинградцы и привезли в столицу показать москвичам и товарищу Сталину. Что же касается московской постановки, то ею дирижировал Николай Голованов, художником выступил Федор Федоровский. Григория Мелехова пел Никандр Ханаев, Аксинью Вера Давыдова. Другие «первачи» в этой колхозной самодеятельности участвовать не пожелали, саботируя оперу. Самосуд особенно был рассержен на Пантелеймона Норцова и Александра Пирогова, заявивших, что в этой «опере для них достойных ролей нет». Самуил Абрамович обозвал их черносотенцами.

Зато с огромным удовольствием в подготовке этого шедевра приняли участие земляки писателя Михаила Шолохова, лично отобранные им и привезенные в столицу для помощи артистам Большого театра 30 ноября 1935 года. Автор романа-эпопеи мечтал услышать в опере настоящие донские казачьи песни. Казаки (почти 40 человек!) впервые оказались в Москве, потому для них подготовили обширную культурную программу — катание на метро, цирк, зоопарк, планетарий, кино, читка газет, политзанятия, наконец, просмотр балета Шостаковича «Светлый ручей» про счастливую жизнь в колхозе (то есть про самих «разказаченных» казаков). Дирижировал балетом Юрий Файер, в оркестре солировали скрипач Семен Калиновский и виолончелист Святослав Кнушевицкий.

Балет колхозникам, сидевшим в артистической ложе, очень понравился, ведь напротив они увидели самого Сталина с Кагановичем и Микояном. Это было 3 декабря 1935 года: «Мы были в самом большом театре города Москвы. Тот театр раньше существовал только для царей, князей, буржуазии, а ноне мы видели — в нем полно рабочих… И среди них сидит сам вождь наш — тов. Сталин. Я, как увидел его, спервоначалу заробел, потом смотрю — он на нас не глядит, а разговаривает с Кагановичем, да смеется, да пальцем ему чего-то грозит. Сам — вождь великий, за ним народ идет, а он сидит да посмеивается, дорогой ты мой человек!» — восхищался колхозник И. Выпряжкин из МТС Вешенского сельсовета.

Даже удивительно, как они вообще еще кого-то запомнили кроме Сталина: «Веселый народ — плясуны в Большом театре, хорошо пляшут, и хоть молчат, не играют песен, а все понятно, что они в колхозе живут и после уборки урожая веселятся» (колхозник П. Солдатов); «Как же это люди так плясать научились, да так прыгают, как птицы… Нет ли у них пружин каких-нибудь в туфлях?» (колхозница Х. Мартынова). Плясуны с пружинами в туфлях — это Асаф Мессерер, Ольга Лепешинская и Софья Головкина. Для них казаки выступили в качестве консультантов, обучая их петь свои песни и повязывать платки, как донские колхозницы. Спасибо, хоть не переучивали танцевать.