Повседневная жизнь Большого театра от Федора Шаляпина до Майи Плисецкой

До Поленова основная часть отдыхающих добиралась по Оке, на большом колесном пароходе «Алексин», что ходил еще до войны, из Серпухова. Пароход был с салоном (где можно было спрятаться от непогоды), капитанской рубкой, из окна которой выглядывало большое рулевое колесо с ручками, и, конечно, с огромной черной трубой, выпускавшей столб густого дыма. Борис Мессерер помнит, что корабль нередко садился на мель, и тогда капитан отдавал команду пассажирам немедля перейти на правый борт, а затем на левый. Таким образом пароход удавалось раскачать и снять с мели: «Пассажиры — как правило, деревенские бабы, располагавшиеся со своими мешками прямо на палубе, — безропотно исполняли приказы капитана, таща за собой свою поклажу… Юношами мы, не дожидаясь, когда спустят трап, перепрыгивали через большую щель между кораблем и дебаркадером, чтобы как можно скорее прорваться в буфет, где продавалось теплое “Жигулевское” пиво в бутылках, представлявшее собой острейший дефицит в этом глухом месте».

Недалеко от пристани стоял и целый ряд лодок — с них и ловили рыбу отдыхающие, отплывая в наиболее «хлебные», уже подкормленные места. У Асафа Мессерера была уникальная для этих мест вещь — спиннинг, купленный в Дании, приводивший в восторг поленовских аборигенов, с открытым ртом рассматривавших невиданные снасти — набор ярких импортных блесен (для каждой рыбы своя!) и, конечно, катушку: одно слово, Большой театр! Асаф Мессерер поднимался в полный рост в качающейся на речных волнах лодке, забрасывал крючок, а затем сматывал катушку: не всегда, но удача улыбалась рыбакам — на блесну попадалась и щука. Он мастерски подводил рыбу к лодке, вытаскивал ее и клал в сетку за бортом. А на берегу уже готовились встречать рыбаков. Трубач Павел Садовский не упускал случая ярко и красочно с использованием местных идеоматических выражений прокомментировать размеры улова. Рыбу отдавали повару, на кухню дома отдыха. Запах готовившегося ужина из выловленной Мессерером рыбы разносился по окрестностям, привлекая внимание многих отдыхающих. Вечером в столовой дома отдыха отбоя не было от желающих попробовать вкуснейшее блюдо.

Асаф Мессерер ловил рыбу и на закате дня: «Однажды на вечерней рыбалке отец поймал огромную щуку весом в восемь килограммов и принес в столовую, где его сфотографировали с уловом. Его успех стал сенсацией: никто не верил, что возможно поймать такое чудище на Оке, уже тогда начинавшей мелеть». Однако сын Асафа Михайловича не только не пошел по балетной стезе, но и не усвоил рыболовецких уроков отца: «Во мне жила труднообъяснимая жалость к пойманной рыбе — я всегда снимал ее с крючка и отпускал обратно в воду». Зато из него получился отличный художник! На пятидесятилетний юбилей отец-рыболов сделал сыну дорогой подарок — нет, не спиннинг, а пухлый конверт с деньгами, вырученными от продажи автомобиля. Но даже эта кругленькая сумма не покрыла расходов сына на юбилей, который он отгрохал в Доме актера. Не став артистом балета, Борис Мессерер все равно породнился с Большим театром, взяв в жены балерину Нину Чистову. У них родился сын Александр, ныне тоже художник и отец семерых детей. Старшие внучки Бориса Мессерера Анна и Мария стали-таки балеринами.

Занятно, что в Поленове решались и чисто служебные вопросы. Еще при директоре Елене Малиновской, также отдыхавшей здесь и участвовавшей в самодеятельных праздниках театральной общественности, мать Бориса Мессерера Анель (Анна Алексеевна) Судакевич, некогда актриса немого кино, нашла себя в новой профессии. Малиновская высоко оценила способность Судакевич мастерить «из ничего» костюмы для поленовских карнавалов и предложила ей работу в мастерских Большого театра, в модельном цехе. Поступив туда, Судакевич довольно скоро освоила новую профессию по созданию театральных костюмов, получив признание в этой области.

За рыбалкой и волейболом не забывали и о работе, ибо поддержание высокого уровня артиста возможно в том числе при постоянных тренировках — будь то голос или тело. Тот же Асаф Мессерер ежедневно, невзирая на погоду и прочие обстоятельства, занимался у станка: «Во время летнего отдыха в Поленове он, в спортивной майке, тренировочных гольфах и балетных туфлях, вершил свой “класс” на пустой веранде танцплощадки. Артисты балета, жившие в доме отдыха Большого театра, не могли в себя прийти от изумления: ни один из них не утруждал себя занятиями на вакациях», по воспоминаниям очевидцев.