Повседневная жизнь Большого театра от Федора Шаляпина до Майи Плисецкой

У Мессерера было необычное прозвище в Большом театре — Асяка, родилось оно в семье балетмейстера, когда племянник Алик Плисецкий, оставшийся сиротой (после ареста родителей), стал жить в его квартире, называя дядю таким странным именем. Народный артист СССР Асаф Михайлович Мессерер, при всех имеющихся у него регалиях и массе поклонниц, был на редкость скромным человеком, говорил мало, больше делал. Замкнутость артиста воспринималась в семье как вынужденная реакция на перевозбуждение, царившее вокруг него. Сын Борис полагал, что сдержанность отца есть не что иное, как результат сосредоточенности перед спектаклем: «В этой сдержанности и внутренней собранности заключалась оборонительная сила отца, защищавшего энергию, припасенную им для спектакля, от растраты на случайно возникавших по ходу жизни людей. Моя любовь к балету началась с любви к моему отцу. Ходить в Большой театр на его спектакли было своеобразным семейным ритуалом. А мы с мамой шли к началу спектакля. А потом я сидел в зале и исступленно аплодировал, потрясенный успехом собственного отца».

Интересно, что балетная карьера Мессерера началась довольно поздновато — ведь детей принято отдавать в балетную школу чуть ли не с пеленок. Асаф Михайлович мечтал стать археологом, пока в 1918 году случайно не оказался на галерке Большого театра. В тот вечер давали балет «Коппелия» Лео Делиба, завороживший пятнадцатилетнего уроженца литовского местечка, что под Вильно. Впоследствии он не раз рассказывал, как «Театр, красный бархат лож, позолота орнаментов, роскошная люстра, сияющая тысячами огней, причудливые декорации и сам балет взволновали его». И вдруг, в одно мгновение, юношу осенило, что танец — это и есть его стихия.

В конце концов, после занятий у Александра Горского в балетной школе при Большом театре, в 1922 году он был принят в труппу, с ним подписали годовой контракт. По таким контрактам, заключаемым перед каждым сезоном, работала в те годы и вся труппа. Мессерер находил данную систему наиболее подходящей для артистов: «Актер не мог быть рантье и стричь купоны былых заслуг. Творческая единица любого ранга находилась, так сказать, в постоянной мобилизационной готовности. Если, допустим, прима-балерина теряла квалификацию, за дирекцией сохранялось право не возвращать ее в лоно театра. Так что вокруг контрактов возникала несколько взволнованная, даже нервная атмосфера. Тем более что обсуждались такие щекотливые вопросы, как оклад, число спектаклей в месяц, размер отпуска и прочее. Все это оговаривалось заранее, на год вперед». Жаль, что впоследствии контрактная система в Большом театре не найдет своего применения.

Заключению контракта предшествовал разговор с директором Еленой Малиновской, кабинет которой располагался в те годы в здании на углу Кузнецкого Моста и Большой Дмитровки. Молодому артисту балета суровая директриса с телефонной трубкой в руке (некогда комиссар государственных театров) понравилась, со всеми разговаривала показательно ровно и спокойно, будь то Луначарский или кто другой (да хоть сам Ильич!). Мессерер также произвел на Малиновскую хорошее впечатление:

— На каких условиях вы хотите работать в театре?

— Меня интересуют главным образом художественные условия: что я буду танцевать? А что касается материальных условий, то это зависит от вас.

— Впервые слышу, чтобы материальная сторона не интересовала человека. Ну а каковы ваши художественные условия?

— Мои художественные условия — как можно больше танцевать первые партии.

Творческая дерзость Мессерера и одновременно отсутствие амбиций в материальном плане (он был еще холостым) привели к тому, что с ним не только подписали контракт, но и дали такую высокую ставку за выступления, о которой он и мечтать не мог. Получая до сего времени копейки, он вышел из кабинета директрисы миллионером. Но подобные деньги платили далеко не всем в те скудные годы.

За три десятка лет в труппе Большого Мессерер полностью осуществил заявленные в том давнем разговоре мечты, станцевав почти все ведущие сольные партии, в том числе Зигфрида в «Лебедином озере», Принца в «Щелкунчике», Базиля в «Дон Кихоте», Шута в «Золушке» и т. д. В 1954 году Мессерер вышел на пенсию, будучи дважды лауреатом Сталинской премии, народным артистом РСФСР и орденоносцем. Звание народного артиста СССР он удостоился в 1976 году. Мессерер много работал за рубежом, осуществив немало балетных постановок, активно преподавал, среди его учеников не только мужчины — Владимир Васильев, Марис Лиепа, Михаил Лавровский, Юрий Жданов, но и Уланова с Плисецкой. Жил он на улице Горького, 15, а про Поленово, где он отдыхал четверть века, говорил: «Самое милое место на земле, все красоты Кавказа отдам за утреннюю Оку, за поленовские леса и поляны, поросшие душистой травой и цветами».