Читаем Повседневная жизнь, досуг и традиции казацкой элиты Украинского гетманства полностью

Наряду с традиционными видами оружия у старшин встречались и экзотические. Например, у Самойловича были турецкие булатные ножи с костью в серебряной оправе[483], «шестопер железный, золочен местами, в нем же пистолет», или «копье…а в том копье пистолет»[484].

Важным атрибутом казацкого общества служили пороховницы. Чаще всего их делали из кости. Широко развитое ремесло еще во времена Киевской Руси, на Украине казацкой пережило второе рождение. Связано оно было с появление гладкоствольного оружия (прежде всего – мушкета), заряд которого набивался с дула. Мушкет, как известно, даже был помещен на классическую печать Войска Запорожского. Уже с XVI века казаки изображаются с пороховницей у пояса. Рог был наиболее удобным материалом для изготовления пороховницы. Он был крепким, легким и влагонепроницаемым. Чаще всего использовали рога оленя, лося, дикой степной козы (сайгака) – ствол с двумя разветвлениями, который украшали резьбой. Заглушки делали из кости, металла или дерева. В одну из них вставляли металлическую трубку для засыпки пороха в ружье. В пороховницах держали как гранулированный, так и растертый порох. Встречались и привозные пороховницы из слоновой кости (из Армении, Ирана, Турции)[485].

Традиционные луки, столь нужные в бою с кочевниками, хранились в специальных оправах – сагайдаках. «Оправы саадачные» были у И. Самойловича[486]

, а «сагайдаки, оправлены серебром и вызолочены» – у П. Полуботка[487].

Наконец, нельзя представить украинского гетмана или полковника без горячего дорогого коня. Лошади были бесценным товарищем, боевым соратником, предметом гордости и щегольства. Ими дорожили и их украшали.

Узды наперстью[488] с пахвами[489]

представляли собой произведение искусства из сафьяна, с серебряными и золотыми цепями, драгоценными камнями и пр. У Полуботка: «Муштук на зеленой тесьме шелковой, местами серебряная с чернью, с наперстью с пахвами, серебряные запонки в них искры яхонтовые красные. Рондик[490] с наперстью и с пахвами, на сафьяне красном лисина позументу серебряного, набор сплошно серебряный, вызолочен. Рондик, набор серебряный, клетушки, сплошно вызолочен, на сафьяне черном, под шеей висит кисть шелковая с наперстью и с пахвами. Узда на… ремне белом с пахвами, маленький серебряный набор, местами вызолочен. Узда, оправа серебряная с наперстью и пахвами, на черном сафьяне между местами наборных золотых бубенчики, серебреная белая. Узда, оправа серебреная на ремне белом, круги и крышки золоченые, бубенчики немалые серебреные сплошь и на пахвах и на поперсте»[491]. У И. Самойловича узда «турецкая серебряная вызолочена, набырана на белой шелковой тесме с серебром, на той узде 81 место серебряные золоченые с бирюзками»[492].

Не менее дорогими были и седла со стременами. Самой распространенной формой седла был «арчак» (деревянное, обтянутое кожей). У И. Самойловича имелись: «Седло орчак, с лица окован серебром, подушка и крилцы бархатные желтые, в круги подушки и крилец голунец золото с серебром, на подушке привязки шиты по красному сафьяну золотом и серебром, тебенки[493]

крымские, писаны золотом и красками, снасть ременная, стремена железные насеканные серебром»[494]. Или другое: «Седло арчак, луки высокие, с лица окован серебром и вызолочен, напайки на том арчаке серебряные ж золочение ж с яшмами и с бирюзками небольшими и с яхонтовыми искрами, подушка и крилци и тебенки объяр серебреный, по объяру шито золотом местами, стремена медные золоченые, на стременах же напайки местами серебряные с бирюзками»[495]. Встречались седла, украшенные жемчугом[496].

Не менее роскошные были и седла П. Полуботка: «Арчак, писан золотом, на нем подушка суконная маковая, шита серебром и золотом, на нем суконый зеленый плат таково же сукна, как подушка, шит так же». Подушки седел бывали синего цвета, оливкового, коричневого «с искрой». Или опять-таки: «Седло турецкое, арчак писан весь золотом и серебром, подушка красная бархатная, чердал[497]

суконный красный с бахрамой золотой, шит золотом и серебром»[498].

Украшением к седлу служили чапраки (или вальтрапы – подкладывавшиеся под седло на спину лошади): «Шит по красному атласу сплош высоким швом, золотом и серебром, подложен кумачем красным… бахрома золотая»; «чапрак бархатный красный, шит золотом и серебром волоченым, подложен желтой кутней». У Мазепы были вышитые серебром турецкие чапраки[499].

Поражали воображение и попоны, надевавшиеся под седло в парадных случаях: «Чалдар объярный золотой с вишневым шелком, в том объяре травы золотные с серебром, около кружево серебряное с золотом с городы, в круги бахрома золото с серебром и с шелком»[500].

Глава 4

Образование и досуг

Перейти на страницу:

Похожие книги

MMIX - Год Быка
MMIX - Год Быка

Новое историко-психологическое и литературно-философское исследование символики главной книги Михаила Афанасьевича Булгакова позволило выявить, как минимум, пять сквозных слоев скрытого подтекста, не считая оригинальной историософской модели и девяти ключей-методов, зашифрованных Автором в Романе «Мастер и Маргарита».Выявленная взаимосвязь образов, сюжета, символики и идей Романа с книгами Нового Завета и историей рождения христианства настолько глубоки и масштабны, что речь фактически идёт о новом открытии Романа не только для литературоведения, но и для современной философии.Впервые исследование было опубликовано как электронная рукопись в блоге, «живом журнале»: http://oohoo.livejournal.com/, что определило особенности стиля книги.(с) Р.Романов, 2008-2009

Роман Романов , Роман Романович Романов

История / Литературоведение / Политика / Философия / Прочая научная литература / Психология
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное