Читаем Повседневная жизнь, досуг и традиции казацкой элиты Украинского гетманства полностью

Нижней одеждой и у мужчин, и у женщин служили рубахи. Мужскую рубаху шили из хорошо выделанного полотна с отложным (красным) воротником, который спереди завязывался тонким шнурком (прообраз знаменитой «вышиванки»)[422]. Но часто были и шелковые рубахи[423]. Носили рубашку обычно заправленной в шаровары[424]. У Полуботка «рубашка кисейная мужская по воротнику и рукавам и подолу положен позумент узенький золотой»[425].

Отличительной чертой костюма украинской элиты были уже упоминавшиеся шаровары. Их шили из широких холстов, соединенных между собой просторной вставкой. Шаровары обязательно имели боковые карманы. Основным цветом был синий, реже – черный и красный. Носили шаровары навыпуск. У запорожцев их подвязывали шнурками поверх сапог, делая очень низкий напуск (это служило определенным элементом щегольства)[426].

Поверх рубахи носили жупан – одежду туникообразного покроя, имевший прямоугольные вставки в боках, напоминавшими плиссировку. Жупаны шили без запаха, преимущественно с застежкой на дорогих пуговицах от шеи до талии, со стоячим или отложным воротником и рукавами, которые заканчивались обшлагами с разрезами. Подпоясывали жупаны поясом, о котором говорилось выше. Жупаны изготавливали из дорогой узорчатой ткани или сукна красного, желтого, голубого, синего, зеленого или серебристого цвета[427], отделывали мехом и шнуровкой. В захоронении Д. Апостола сохранился парчевый золототканый жупан[428]. В гардеробе П. Полуботка[429] имелись суконные жупаны: черный с серебряным шнурком, суконный малиновый с золотым шнурком, бархатный черный, подбитый зеленой тканью и украшенный золотым шнурком; красный суконный с золотым шнурком, бархатный зеленый, подбит зеленым киндяком[430]

с золотым шнурком; суконный голубой с серебряным шнурком; оранжевый суконный, подбит голубой камкой, вокруг серебряный шнурок; суконный лимонный, подложен бурметом[431] зеленым, вокруг золотой шнурок; из турецкой парчи брусничного цвета, подбит киндяком красным, вокруг шнурок золотой; кафтан желтый турецкой парчи, травы золотые, подбит красным кумачом****, 8 пуговиц маленьких серебряных и т.д.[432]

**** Хлопчатобумажная ткань, окрашенная в алый цвет.

Сверху жупана часто носили кирею – туникообразного покроя, с капюшоном, длиной почти до ступней. Кирею часто использовали для путешествий, у запорожцев ее шили из шкур. Имелись и специфические виды верхней одежды, служившей для путешествий – так у Хмельницкого мы встречаем белый дождевой плащ[433], также часто упоминаются бурки[434].

Но все же поверх жупанов украинская элита предпочитала носить щегольскую одежду польского происхождения – кунтуши и делии. Отличительной чертой кунтуша были длинные, достаточно широкие рукава с разрезами у локтей (или полностью разрезанные), чтобы туда можно было просунуть руки. Носили кунтуши как расстегнутыми, показывая нижний жупан, так и застегнутыми, подвязанными широким поясом. Нередко кунтуши, особенно подбитые мехом, накидывали на плечи как шубу, застегивая их только на груди или под шеей. Кунтуш был обычно длиннее жупана. На Запорожье кунтуши называли черкасской.

Некоторое представление о яркости кунтушей дает следующее описание: «…затканные по розовому фону ярко-зелеными и голубыми листьями и птицами»[435]. У Полуботка встречаем: бархатный зеленый, подложен рысьим мехом, вокруг золотой шнурок; суконный песочный, подбит мехом собольим, вокруг золотой шнурок; рецетовый темно-гвоздичный, подложен мех песцовый; суконный лимонный, подложен мехом чернобурой лисицы, кругом золотой шнурок; кафтан суконный светло-гвоздишный с искрой (т.е. блеском – Т. Т.

), подложен беличьим мехом, вокруг шнурок серебряный, и т.д.[436]

Делия отличалась от кунтуша значительной приталенностью, широким отложным воротником и часто ложными рукавами, в виде полос спускавшимися по спине. Делию носили без пояса[437].

Большие амбиции старшины позволяли им использовать и королевский мех. Так у П. Полуботка встречаем: «кунтуш парчевый красный, травы золотые и серебряные, обложен кружевом, мех горностайчатый с хвостами»[438]. Именно в этом кунтуше с мехом горностая Полуботок изображен на известном портрете.

Зимой кунтуши часто подбивали мехом – лисьим, собольим. У И. Самойловича видим жупан белой золотой парчи, а поверх бархатный кунтуш, опушенный соболями[439]. Шубы мужчины не носили, т.к. они были неудобны для верховой езды[440].

Перейти на страницу:

Похожие книги

MMIX - Год Быка
MMIX - Год Быка

Новое историко-психологическое и литературно-философское исследование символики главной книги Михаила Афанасьевича Булгакова позволило выявить, как минимум, пять сквозных слоев скрытого подтекста, не считая оригинальной историософской модели и девяти ключей-методов, зашифрованных Автором в Романе «Мастер и Маргарита».Выявленная взаимосвязь образов, сюжета, символики и идей Романа с книгами Нового Завета и историей рождения христианства настолько глубоки и масштабны, что речь фактически идёт о новом открытии Романа не только для литературоведения, но и для современной философии.Впервые исследование было опубликовано как электронная рукопись в блоге, «живом журнале»: http://oohoo.livejournal.com/, что определило особенности стиля книги.(с) Р.Романов, 2008-2009

Роман Романов , Роман Романович Романов

История / Литературоведение / Политика / Философия / Прочая научная литература / Психология
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное