Правдивые истории еврейского местечка Черняхов

Я позволю себе прервать написание этого рассказа и вернуться в своё счастливое детство, в маленький Украинский городок Изяслав, что в Хмельницкой области, откуда я родом. Валенки… Я прекрасно помню сшитые руками моей двоюродной бабушки, тёти Ривы, валенки! Иногда я даже вижу эти валенки во сне. А ещё тётя Рива шила балетки, вернее, верх от балеток. Вы не знаете, что такое балетки? Это не бальные тапочки, нет, это сандалии из кожи. Дело в том, что родная сестра моей бабушки Фани, тётя Рива, как я её называла, была самым настоящим сапожником и работала в самой настоящей сапожной артели.

Лето. Утро. Мне семь лет. Или десять, или двенадцать… Я просыпаюсь рано от запаха жареной картошки и свежевымытого пола. Комната залита светом, поют птицы и в окна заглядывают ветки вишен с красными, спелыми ягодами. Тётя Рива только что вымыла полы и вытряхнула самодельные дорожки, связанные крючком из лоскутов ткани моей бабушкой Фаней. Бабушка жарит молодую картошечку с яйцом, ставит на стол тарелку со свежими огурчиками и помидорчиками. Я встаю, умываюсь над ведром под ручным умывальником, и мы втроём садимся завтракать. Картошка с корочкой, базарные яйца, вбитые в картошку, зелень, вымытые и аккуратно нарезанные овощи, серый свежий, ещё тёплый хлеб, намазанный маслом и посыпанный солью, чай в стаканах из тонкого стекла в подстаканниках. Как же я любила этот чай! После завтрака всё тщательно убиралось со стола, потому что на этом столе бабушки кроили: баба Фаня кроила платья для клиенток, а тётя Рива валенки и балетки. А потом каждая садилась к своей древней, как мир, швейной машинке «Зингер», а я устраивалась между ними на старом диванчике с журналами мод 1956 года. Эти журналы и по сей день у меня. Бабушек нет, машинок, валенок, стаканов в подстаканниках нет, ничего нет, а вот журналы и старые нитки – есть! Иногда, когда мне бывает особенно грустно, я, чтобы вернуться в детство, беру в руки эти журналы, закрываю глаза – и вот я, маленькая, сижу на диванчике и рассматриваю журналы мод под мерное жужжание двух швейных машинок.

Тётя Рива шила валенки вручную, поскольку машинок, которые брали бы два слоя толстенного войлока, не было. Балетки – совсем другое дело: машинка тёти Ривы была настроена на довольно тонкую свиную кожу для этих незатейливых сандалий. Она шила верх из двух частей, потом пробивала дырочки специальным старым дыроколом и вставляла тоненькие полосочки из искусственной кожи разных цветов для красоты. Полосочки она иногда доверяла вставлять мне. Потом она относила верхушки балеток в артель, и там уже их пришивали к подошве на специальном оборудовании.

С валенками всё было сложнее. Тётя Рива брала в руки довольно толстую иголку с большим ушком и продевала в неё такую же толстую и прочную нить. А потом стежок за стежком она сшивала две половинки. Мне кажется, ёлочкой, но я боюсь ошибиться. Потом она просовывала палку и своими хрупкими на вид руками, выворачивала валенки на лицо. Так что, какая это была тяжёлая работа, я знаю не понаслышке.

Вот и сейчас, читая дневники деда Изи, я прямо-таки почувствовала запах войлока и газовой лампы, и до того хорошо мне стало – не поверите! Возвращаться в детство – это всегда здорово…

Но давайте вернёмся в детство нашего Арончика, на кухню, где в поте лица, по ночам, трудились Бейла и Мендл, чтобы заработать пару лишних копеек для себя и своей семьи.

Почему они шили ночью? Потому что страшно боялись фининспектора. Этого фининспектора Арончик никогда в жизни не видел, но тоже очень его боялся, и было отчего.

Глава шестая

«Свадебный калач» и страшный фининспектор

Две комнаты в доме, как я уже писала, родители Арончика сдавали жильцам. Со временем жильцы съезжали, заезжали другие: кто-то строился, а кто-то вообще уезжал из местечка – о том история и дневники умалчивают. Но свято место, как известно, пусто не бывает. Правда, одну комнату было решено отдать бабушке Миндл и Арончику, а вторую на семейном совете всё же было решено сдавать.

В славном городе Черняхов жил был богач, имя которого мы не знаем, но знаем лишь, что у него был сын Мойше. Не повезло этому богачу, ибо денег у него было много, а вот ума единственному сыну богача Бог не дал. Так они и жили втроём: богач, его деньги и его немного мешиганэ сын. Уж не знаю, как удалось богачу найти для сына невесту, но он её таки нашёл! Сказать, что Хана была нормальной невестой, – это было бы сущей неправдой: невеста была под стать сыну, тоже немного безмозглой.

Представьте себе: идут по улице Мойше маленького роста с большой бородой, из-за которого почти не видно было его лица, и его жена Хана, которая, несмотря на отсутствие мозгов, была почти красавицей, хоть и на голову выше мужа. К тому же размер ноги у неё были сорок первого размера, в то время как Мойше носил обувь тридцать шестого размера. Несмотря на несметные богатства отца, Мойше всегда был один и тот же пиджак с большими дырами, потому что Хана никогда не держала в руках иголку – не умела и не хотела делать ничегошеньки.