Правила Мерджа

– Сидим, ждем, сейчас откроют грузовой люк, и после команды заедем внутрь. – Она почувствовала, как после холода улицы ее спина и шея покрываются испариной то ли от теплого сиденья, то ли от нервов. Ей платили штуку баксов за каждый такой рейс – немного, конечно, по сравнению с таксой пилотов, диспетчеров и начальства, – но для нее эти доллары были очень важны. Она жила со своим парнем у его родителей. Снимать себе квартиру было жалко денег, а на дорогу у нее уходило больше двух часов в давке и изматывающей духоте общественного транспорта. Ее жених, здоровый мускулистый детина, работал в личке у какого-то полуолигарха, и их свободные от дежурств дни часто не совпадали. Накопить на первый взнос для ипотеки – эта мысль занимала все ее сознание. Поэтому, если мероприятие срывалось, ее огорчение от недополученной тысячи было больше, чем от заработанных двух. Сейчас, как обычно на таких сделках, она вместе с тонкими капельками пота, холодящими ее спину, чувствовала какое-то общее возбуждение на грани сексуального желания. Наконец грузовой люк в задней части фюзеляжа пополз вниз. В темноте, прорезаемой сине-желтыми огнями прожекторов, было видно, как два солдата-контрактника скинули транспортные траки, и один из них махнул шоферу рукой, давая сигнал на погрузку. Только когда люк закрылся снова, пассажирам разрешили покинуть машину, и они проследовали в отгороженный камуфляжной сеткой отсек с рядом скамеек вдоль бортов. Люк снова опустили, и уазик медленно выкатился обратно, развернулся, описав широкую дугу, и выехал с аэродрома. В медицинском журнале были сделаны соответствующие пометки. Проснувшийся только к концу дежурства с гудящей, как набатный колокол, головой от выпитого вчера спирта, врач поставил напротив них свою подпись. О том, что он не одобряет денежные отношения между сослуживцами, знали все, и старались обходиться без него в щекотливых вопросах.

Борту дали команду на рулежку ближе к утру, и напряжение, висевшее в воздухе, стало понемногу рассасываться. Только после взлета бородач перестал перебирать четки и, спросив у сидевшего напротив контрактника, где туалет, неуверенной походкой направился в ту сторону, куда кивком головы указал солдат, и застрял там надолго. Когда пробились через облака, яркое солнце залило все пространство, безжалостно врываясь сквозь окна восточного борта транспортника. Даже прикрывая глаза тыльной стороной ладони, Роме не удалось смягчить сухое жжение под веками, разгорающееся все сильнее после бессонной ночи. Единственным выходом было обмотать голову своей кожанкой, в теплой духоте которой он и заснул почти мгновенно. Проснулся он уже на земле. В отличие от гражданского лайнера, на котором стюардессы разбудят вас задолго до посадки, здесь никому не было дела до спящего паренька.

Его встречали на двух видавших виды «Гелендвагенах», которые подъехали к самому трапу. В этой части РФ не было необходимости в цирковом представлении с участием военных медиков.

Обошлись без приветствий и рукопожатий. Горцам ничего не было сказано о дальнейшей судьбе встречаемого. Возможно, это был уже мертвец или очередной раб на кирпичный завод. Со ставшим давно притчей во языцех кавказским гостеприимством следовало повременить. Полтора часа его везли по горным дорогам, а потом оставили во дворе большого, нелепого с точки зрения архитектурных канонов строения. Огороженный по периметру высокой кирпичной стеной с рядами колючей проволоки дом был окружен еще рядом подсобных помещений с многочисленными пристройками и навесами. Какие-то женщины в черных юбках и такого же цвета кофтах с засученными до локтя рукавами, открывавшими мускулистые предплечья до деформированного и странной шишкой торчащего в сторону локтевого сустава, постоянно о чем-то спорили. Их головы были покрыты завязанными сзади, как у пиратов, платками. Их слов он не мог разобрать, сидя на небольшой, покрытой пылью скамейке, которую он нашел недалеко от металлического ангара. Никто не заговорил с ним, не предложил даже стакана воды.

Магомед-Алиев приехал домой, когда уже стемнело. Из задней двери двухцветного «Майбаха» – темно-серебристого снизу и с нежно-бежевой крышей – показалась сначала одна нога в коротком мягком сапоге, потом вторая, и обе свесились, чуть-чуть не доставая земли, следом показались руки. Человек, стоявший рядом и открывший дверь лимузина, почтительно обхватил своими ладонями запястья Магомеда и плавно потянул за них, пока тот не встал на обе ноги. Он был одет в невысокую каракулевую папаху и военного покроя куртку, напоминающую больше простую телогрейку, чем сшитую на заказ у известного итальянского дизайнера самую дорогую в мире верхнюю мужскую одежду. С возрастом к плоскостопию, которым Магомед страдал с детства, добавился артрит коленных суставов, который, словно рой термитов, пожирал их. Каждый шаг отдавался привычным уже дискомфортом – тупой, заглушаемой морфинами болью. Из двух приехавших следом японских внедорожников проворно повыскакивали вооруженные люди и направились вслед за ним к дому.