Правила Мерджа

Рома с Агабаджи Джамалутдиновной (она была старше его лет на десять и с первого дня знакомства настаивала на таком обращении к ней) почти не разговаривали во время этого путешествия. Переночевав одну ночь в столице Каталонии, на следующее утро они арендовали совкий «Сеат» и, покатавшись пару часов по приморскому городу, направились в Андорру. Попетляв на живописных горных дорогах, они приехали в маленькую страну, зажатую между Францией и Испанией и поражающую своей скучной коммерческой архитектурой. На банковских счетах, доступ к которым открывали выписанные в больничной палате доверенности, оказалось так много валюты, что могло бы хватить на безбедную жизнь нескольких поколений ее владельцев. И, видимо, в этот момент сердце Агабаджи Джамалутдиновны, уже израненное видами Европы, дрогнуло окончательно. Возможность навсегда покончить с прошлой, внешне благополучной, но по сути скучнейшей жизнью провинциалки, стала достижима как никогда. Она пришла в номер к Чекарю на следующую ночь и, не говоря ни слова, залезла к нему под одеяло. Агабаджи не сомневалась в своих чарах и стала второй женщиной в его жизни после Наташи. Лежа на влажной от ее пота подушке, он, опустошенный, невольно сравнивал этих таких разных женщин и сделал не вписывающееся в классические каноны романтизма открытие, что выбирать можно только из присутствующих дам. Он не чувствовал ни горечи, ни вины, ни разочарования. Он пропустил момент, когда, повернувшись на бок и прижавшись к нему своим мокрым от резко пахнущего женским потом телом, она начала нашептывать ему на ухо сначала о том, как ей было хорошо с ним, а потом предложила завтра перевести все деньги на другие счета, которые они откроют, и скрыться навсегда от этого выжившего из ума старого самодура, как она теперь стала именовать своего дядю. Не сразу поняв смысл услышанного, Чекарь едва сдержался от первой импульсивной реакции оттолкнуть Агабаджи от себя. Он не был тщеславен и был достаточно хитер, чтобы понять, что этот союз ей нужен только на несколько дней и она просто опасается, что он свернет ей шею, так как других способов помешать этим планам у него не было. Наверное, это был первый случай в его криминальной карьере, когда для решения проблемы его физические навыки никуда не годились.

– Как мы откроем счета? Нам наверняка потребуются дополнительные бумаги, которых у нас нет, – сказал он и немедленно почувствовал, как правильно выбрал эти «мы» и «нам»; толстые ляжки Агабаджи еще плотнее прижались к нему, и все ее тело выражало преданность и вожделение.

– Ни о чем не беспокойся, мой мальчик, – промурлыкала она, нежно перебирая пальцами его челку. – Я знаю, как все надо сделать, и скоро мы станем свободными и счастливыми.

Дождавшись, когда она заснет, он вышел в ванную и начал выстраивать план по спасению злосчастных миллионов, которые любыми правдами и неправдами он должен был привезти Магомед-Алиеву.

Тогда в Андорре он на удивление быстро нашел решение, краеугольным камнем которого была его уверенность, что у нее должен быть сообщник или сообщница. Быстро перебрав в памяти всех, с кем Агабаджи могла сойтись и о чем-то договориться, он сразу отбросил персонажей из клана Магомеда, независимо от места, занимаемого в иерархии, по простой причине, что все они были далеко отсюда. Из оставшегося небольшого количества коммивояжеров, периодически приезжавших в район попытать удачу, Чекарь остановился на одном французе какого-то неясного происхождения, в составе небольшой делегации посетившем их район с предложением построить где-то в горах средневековый замок типа Каркассона и потом возить туда туристов. Сейчас он вспомнил, как Жан-Поль – или Поль-Жан, точную последовательность было затруднительно сейчас воспроизвести, – весь вечер после праздника, устроенного по всем законам кавказского гостеприимства, на отличном русском болтал с переводчицей, восторженными глазами смотревшей на него. С кем, кроме него, могла договориться Агабаджи Джамалутдиновна, заснувшая сразу после секса и сейчас, наверно, видящая счастливые сны о прогулках на яхте в обнимку с настоящим французом, и желательно с таким же настоящим французским паспортом в заднем кармане джинсов, плотно обтягивающих ее весьма привлекательные ноги? Было очевидно, что этот фирмач-инвестор был с ней сейчас на связи и мог иметь – и наверняка имел – бесконечное количество счетов во всех офшорах, включая и саму Андорру. В конце концов, если он ошибся, то это уже ничего не могло изменить; одним французом меньше, одним больше… Деньги Магомед-Алиева и честь Ромы Чекаря стояли на кону и явно перевешивали не один десяток никому не нужных жизней. Выйдя из ванной, Чекарь лег на кровать и, укрывшись простыней, заснул крепким сном человека, знающего, что делать дальше.