Правила Мерджа

– Есть в самолетах – это моветон, мой хороший друг, – сказал Григорий Леонидович, стараясь укрепить свое моральное превосходство над менее обеспеченным подельником.

– Знаешь, в определенных частных авиакомпаниях очень неплохо кормят, особенно когда полет проходит по санкции почти Самого. – Жомов был рад, что возможность похвастаться представилась ему так удачно.

– Что значит «почти Самого»? Вы там, в России, уже вовсю используете клонов? Как можно быть «почти Самим»? – сказал Зельдин, немного раздосадованный. «Оlga» уже отчалила и медленно шла по главному фарватеру порта. По правому борту можно было видеть величественный Монжуик с бастионами крепости на вершине и колумбарием на склоне.

– Наверное, здорово, когда твой прах после сожжения в печи крематория навечно покоится вот так, с видом на Средиземное море, – мечтательно сказал Вадим Вениаминович, глядя на живописно усеянный большими и маленькими урнами склон горы.

– Вадим, как ты служил замполитом в армии? Все, о чем ты говоришь, категорически противоречит вашей большевистской философии, – ироничным тоном возмутился Зельдин.

– Если бы этой философии противоречило только то, что говорит старый замполит… – ответил Жомов, по привычке агитатора старавшийся в любом споре всегда оставлять последнюю реплику за собой.

– Ну, раз так, тогда давай к делу, – сказал Зельдин, сдавшись.

– На этой посудине есть нормальная выпивка? – Жомов после бурного начала решил, что спешить некуда.

Зельдин сделал знак стюарду, и тот, укатив столик с кофе, вернулся с хорошим выбором крепкого алкоголя. «Olga» плавно набирала скорость и шла теперь не менее 50 узлов. Роллсройсовские двигатели работали почти бесшумно. Они сели на скамейки, обтянутые кожей светло-кремового цвета. Стюард, демонстрируя завидную сноровку, расставлял на столе легкие закуски.

– Я, пожалуй, выпью немного простой водки, – сказал гость и, не дожидаясь услужливого стюарда, налил себе сам. – Ты будешь? – спросил он Зельдина. Они выпили, и каждый закусил тем, что ему показалось более подходящим.

– Я начну сначала, – сказал Жомов. – Ты помнишь тихоню Аристова, который нашел какие-то выходы и подтянул тогда этого генерала-отморозка?

– Это было давно, я почти забыл об этом, – ответил Зельдин, стараясь скрыть свой интерес к этому делу. Жомов мог только догадываться, во сколько обошлось ему это маленькое приключение, а о том, что он сам сдал Кольцову немало чужих секретов и тайн, ему и вовсе не хотелось вспоминать.

– Значит, помнишь. Прости мне этот риторический вопрос. Я знаю, у тебя есть право винить меня, но что я мог поделать? Меня пытали, – с интонацией, призванной исключить все сомнения в его ненадежности, воскликнул Жомов, устанавливая точные рамки исходных позиций.

– Я никогда не виню людей, признавшихся под пытками, в конце концов, их мало кто выдерживает, но вот жадность, которая приводит к тому, что у кого-то возникает желание спросить с него, – это да, это сложно простить. Тебе было мало твоей доли? Зачем ты решил нагнуть этого горе-финансиста? Тем более с братвой. У тебя, кстати, с ними нет сейчас проблем? – говорил Зельдин, и голос его становился все более вкрадчивым: верная примета его гнева.

– С братвой сейчас проблемы у самой братвы, их так задавили, что вчерашние малиновые пиджаки работают слесарями на водокачках, и их желание ботать по фене как ножом отрезало. Ты давно не был в России. Теперь не они меня прикрывают, а я их. Если дело выгорит, они в моей доле. А насчет жадности ты прав, черт попутал. Сможешь – прости. Тем более приехал я не с пустыми руками; не знаю, сколько ты потерял, но при моем положении в элите и твоих талантах экономического гения мы сможем вернуть все с лихвой. Ты заберешь свои потери, остальное поделим на три части, – сказал Жомов и, воодушевленный своими прожектами, налил себе и своему собеседнику еще по сотке.

– Кто третий? – спросил Зельдин.

– Вуколов, – ответил Жомов.

– Кто это? В первый раз слышу эту фамилию.

– Ну а фамилия Додолев тебе о чем-то говорит? – спросил Жомов.

Зельдин от неожиданности даже присвистнул и, как-то сразу подобравшись, сказал:

– Он очень приближен к Ареопагу. Зачем ему нужно связываться с нами? Это другая лига. К тому же, как я слышал, у него сказочные перспективы и он ни во что не вмешивается, ожидая назначения.

– Вуколов его сын, внебрачный, но это ничего не меняет. Виктор Павлович служит по известной линии в нашем посольстве в Женеве и будет продвигаться вверх семимильными шагами. Он любимчик своего отца.

– На чем ты его зацепил? Надеюсь, он не гей?

– Кокаин! – произнес Жомов настолько торжественно, что Зельдин рассмеялся, вспомнив пафосную сцену со Шварценеггером в «Красной жаре».

– Вадим! Ты шутишь?! Гора родила мышь. Ты знаешь, что, если тебе надо, мне достаточно одного звонка – и тебе доставят эту дрянь прямо сюда на вертолете Королевской полиции.