Правила Мерджа

Внутри картонной обложки был всего один листок пожелтевшей от времени бумаги. Первое, что заметил Васкес, была подпись самого Франко в верхнем левом углу под написанной им же самим резолюцией. У него невольно задрожали руки: такая бумага могла оказаться у него в доме, а не в секретном архиве, только криминальным путем. Сосредоточившись, он стал внимательно читать напечатанный на старой машинке текст. Это была записка, составленная Хосе Карлосом Васкесом, то есть его родным дедом, на имя начальника тайной полиции, и уже с его комментариями переданная для окончательного решения по этому вопросу главе государства. Дочитав, Васкес закрыл папку и, откинувшись на спинку кресла, подумал о том, что его час пробил и его будущее зависит от того, какие решения он примет сегодня.

* * *

Наташа просидела за столом, глядя невидящими глазами в экран компьютера, три часа и поняла, что доклад, который она пообещала отредактировать для выступления своему шефу, если так можно назвать молодую женщину примерно ее же возраста, лучше отложить. Наджат Лутаева руководила их департаментом всего два года и не сильно разбиралась в истории вопроса. Кольцова была незаменима для нее в подготовке материалов на французском языке. Это был их маленький секрет. Наташа писала выступление на французском, а в подстрочнике давала фонетику на кириллице. У них уходила еще пара дней на корректировку произношения, и аудитория всегда тепло принимала такой формат доклада, тем более что на русском молодая руководительница старалась не разговаривать. До ассамблеи оставалось еще три недели, и deadline[71]

еще не наступил. Кольцова выключила процессор, побросав в сумочку ключи от машины, бумажник и телефон, вышла из офиса и, спустившись в паркинг, завела «Порше». Она не имела четкого плана, единственное, в чем она была уверена на сто с лишним процентов, это, во-первых, что ей неинтересно писать пустые доклады ни о чем, по крайней мере сегодня, а во-вторых, она не сможет оставаться под одной крышей с Виленом, наверное, уже никогда. В довершение всего у нее перед глазами стоял этот успешный, самодовольный субъект, когда-то бывший ее любимым, о котором она не забывала ни на один день и вспоминая которого пролила немало соленых слез. Как так получилось, что отец оказался сегодня у нее в доме вместе с ним? Было видно с первого взгляда, что их связывают очень серьезные дела. Сейчас, сидя в машине в слабоосвещенном паркинге, она даже почувствовала какую-то ревность – то ли к отцу, то ли к Роме из-за их таких близких отношений.

Сжав до боли в пальцах рулевое колесо, она прижалась к нему лбом и, почувствовав, что на сегодня слезы закончились, выругалась, мешая все официально признанные ООН языки. Пришедшие по мессенджеру подряд сразу несколько сообщений вернули Наташу к действительности. Как всегда бывает в таких случаях, айфон нашелся не сразу, и пришлось вытряхнуть на переднее сиденье кучу всяких чеков, помаду и другие необходимые вещи. Все шесть сообщений были от Юленьки, и каждое содержало не более двух слов: «Привет», «Ты где?», «Пообедаем?», «Набери», «Жду», «Целую». Наташе было не до нее, но, подумав, она поняла, что в компании «подруги» сможет отвлечься, хотя и не чувствовала аппетита. Решение, что делать дальше, должно было прийти само.

Она поехала в тот же самый ресторан, где всего день тому назад они обедали в компании Анны Павловны. Во вторник там было гораздо многолюднее, чем в воскресенье, и им пришлось подождать, пока освободится столик. Они сели у барной стойки, и Юленька заказала себе сухой мартини. Кольцова хотела сначала отказаться от алкоголя под предлогом того, что ей надо вернуться в офис, но потом, решив не ломать компанию, попросила для себя то же самое. Юленька была моложе ее почти на пятнадцать лет, но сегодня, откровенно говоря, выглядела неважно. Тщательно припудренные круги под глазами и общая помятость лица никак не сочетались с оживлением и разговорчивостью молоденькой куколки.

– Знаешь, Фирсова совсем заработалась. Я просто не понимаю, что с ней происходит! Сидит у себя в особняке, который непонятно зачем арендует для свой благотворительности, и чуть ли не сама фасует пакеты с подарками всем и вся в этом городе. Скажи, ну кому здесь нужны эти шоколадки? Они же тут на каждом шагу, меня просто уже тошнит от шоколада, – протараторила она и, не прерывая свою тираду, сделала знак бармену налить ей еще мартини. – Представляешь, я ей набираю и говорю: «Пойдем обедать, Кольцова будет, как обычно, втроем посидим, поболтаем». А она мне: «Нет». Говорит: «Я должна до вечера все сама проверить и подготовить». Что проверять? Что готовить? А я тебе скажу что: там пакеты все разные! В одни она побольше шоколада кладет, а в другие поменьше! А открытки всем одинаковые, мол, с Рождеством, и т. д. и т. п. Видишь?! Какая же она лицемерка!