Правила Мерджа

– А я позабочусь о Рауле. Ты только представь, какую базу данных мы получим? Он снабжает наркотой половину страны. Все эти люди станут зависеть от нас. И, в отличие от этого урки, мы сможем конвертировать все это в реальные политические выгоды. Все участники будут молчать как рыбы до конца продуманного мной плана, а потом вся рыба передохнет. Пойду-ка я посплю, – сказал Вуколов, вставая. По привычке избалованного ребенка, он вышел из сигарной, не попрощавшись. Бессонная ночь и количество выпитого брали свое: как он ни старался идти по прямой, его все-таки сильно качнуло, и, не вписавшись в поворот, он плечом задел дверной косяк.

– Спокойной ночи, – еле слышно пробормотал вслед ему Додолев. «Надо было сжечь все эти картины», – второй раз за последние пять часов подумал он про себя.

* * *

После Парижа они стали неразлучны. Кольцова безапелляционно отметала все рассуждения Чекаря о том, что его поездка в Марсель может быть опасна, и лучше, если она останется ждать его в Италии. Все ее решения, несмотря на кажущуюся спонтанность и нелогичность, были детально продуманы и не имели альтернативы. В первый же день по их возвращении в Женеву она подала прошение об отставке. Меньше всего Наташу беспокоило, кто теперь будет писать доклады на французском ее бывшей начальнице.

– Il faut se débrouiller quand même[110]

, – сказала она Наджат Лутаевой, укоризненно глядевшей на Кольцову, пока та собирала личные вещи в своем кабинете. Если раньше она вынуждена была мириться с тем, что все должности-роли в их драматическом кружке под названием ООН распределялись согласно тайным рунам, написанным мировой элитой, состоящей из потомков королей и принцесс, банкиров и иезуитов Коминтерна, только потому, что Вилен Аристов был одним из них, то теперь ей не надо было продолжать играть этот бесконечный водевиль.

Даже не заехав за вещами в свой старый дом, оставив их там до лучших времен, она позвонила своему мужу и сказала, что до конца официального срока аренды шато остается в его распоряжении. Задержавшись в Женеве на несколько дней, которые потребовались им на улаживание формальностей, Чекарь с Наташей наконец, свободные и счастливые, уехали в Италию. Прогулка должна была помочь им отвлечься от навалившихся проблем, тем более там после мирового кризиса на рынке недвижимости можно было подобрать очень выгодные варианты для вложения денег.

– Я надеюсь, у вас есть адвокаты, способные быстро провести бракоразводный процесс? – спросила она, глядя то на Рому, то на отца, сидевших рядом на огромном диване в только что купленном Чекарем особняке на озере Комо. Вопрос был скорее риторический, и вместо ответа оба только согласно покивали головами.

– Все-таки тебе лучше остаться здесь, это мужское дело, и ты будешь лишней обузой ему в Марселе, – сказал Кольцов. Ему все еще хотелось верить в то, что вся эта история с кокаином и крадеными шедеврами – не более чем доморощенный междусобойчик, затеянный неугомонными аферистами Жомовым и Зельдиным, втянувшими в него отпрыска уважаемого человека. Будь оно так, он нашел бы способ отвадить от этих мечтаний об «островах и морях» своего бизнес-партнера и, судя по всему, будущего зятя. Но все осложнилось за последние дни. Расстрел Жомова и его жены вкупе с последующими событиями безошибочно указывали, что за столом есть еще один игрок, ставки будут неумолимо расти, и даже, казалось бы, собранный им full house[111] с тремя тузами не гарантирует им выигрыш.

– И что я буду делать здесь одна? – сказала она.

– Ну, будешь есть «персик»[112]

, шопиться в Милане, сходишь в знаменитый La Scala, – поспешил со своими предложениями Чекарь.

– Рома, ты знаешь, в чем казуистика дурацких советов? – спросила Кольцова. Она не собиралась отступать и готова была держать длительную оборону, отражая любые попытки ее переубедить.

– Ну и в чем же? – поинтересовался Кольцов, любивший порассуждать на такие темы.

– А в том, что, когда их дают неглупые люди, это значит, что они имеют какие-то неясные намерения, – выпалила Кольцова, почему-то краснея.

– Так, все ясно! Она тебя ревнует. Я умываю руки, – сказал Кольцов и посмотрел на свою платиновую «Дайтону».