Правила Мерджа

– Его охраняют, – сказал главбух, проникнувшийся глубоким скепсисом после откровений Марата. Своим строгим, привыкшим мыслить категориями цифр умом он понимал, как много вероятностей возникает после каждого шага для реализации этого плана.

– Все охранники – спортсмены. Все спортсмены тренируются. «Спартак», «Динамо», «Трудовые резервы» – вроде все по разным лавкам сидят, но чем выше уровень, тем чаще они пересекаются. Так что доверьтесь мне, в этих кругах у меня хорошая агентура. Все, мне надо ехать, – закончил Марат.

Через несколько часов внешне неприметная машина с гражданином Узбекистана за рулем пересекла российско-латышскую границу в направлении Москвы. Немолодой сухопарый мужчина с остервенением давил на газ, изредка притормаживая, когда его не пропускали скучающие чайники. За окном было морозно и солнечно. Марат пожалел, что у него не было с собою темных очков. Глаза начали уставать, и приходилось все время щуриться, чтобы избежать неприятной рези, но он не мог позволить себе такой роскоши, как небольшой отдых. Все встречи были назначены. Его следующие сутки были расписаны по минутам.

* * *

И все-таки ему пришлось прервать гонку. Не доезжая до Волоколамска, когда до столицы оставалось всего ничего, Марат понял, что перестал чувствовать дистанцию между автомобилями. Снизив скорость, он кое-как дополз до обшарпанной провинциальной гостиницы и, наскоро перекусив, завалился спать. Он отличался отменным здоровьем и мог проспать, не вставая по нужде, часов десять – двенадцать. Помня об этом, Марат поставил будильник на своем айфоне. Он очнулся от сна, не понимая, где он. Отключив дзинькающую мелодию и осмотревшись по сторонам, Марат, не вставая с узкой, неудобной постели, открыл поисковик и невольно вздрогнул, прочитав на первой же новостной строке, что в офисе их компании идет обыск и что их руководитель Григорий Леонидович Зельдин теперь именуется не иначе, как «криминальный авторитет», и его объявили в розыск. Чертыхнувшись, он прошлепал в неказистую уборную, где долго стоял под контрастным душем, пытаясь вернуть себе хоть каплю оптимизма.

В Москву он въехал уже затемно. Встречи, которые он вынужден был перенести, затянулись далеко за полночь. У него не было времени выбирать и торговаться. Он говорил «да», соглашаясь на любые условия, даже с людьми, казавшимися ему ненадежными в смысле иллюзорности их реального ресурса. Он раздавал авансом кому сто, кому двести тысяч долларов даже за обещание «навести справки» и «посмотреть, что можно сделать». Ему нужен был компромат на Додолева, железный компромат, а не сказки о том, что кто-то где-то когда-то что-то украл. Этим никого нельзя было удивить или побеспокоить. Хозяин одной из радиостанций, которому они с Гришей несколько лет тому назад помогли вывести из состава учредителей парня, профинансировавшего львиную долю расходов на ее создание и раскрутку, пообещал свести его завтра же с последней протеже Додолева, с которой у него были, так сказать, «продвинутые» отношения. Он взял за это четверть миллиона баксов и с улыбкой хитрована добавил, что есть еще и мальчики, правда, не имевшие к Анатолию Борисовичу никакого отношения. Марат, глядя, как тот с жадностью пересчитывает десятитысячные упаковки, невольно подумал, что от принципов вегетарианства пора отказываться.

Встречу удалось устроить в середине того же дня возле ее дома на Кутузовском в кофейне, куда представители местной богемы стекались на подобие позднего завтрака. Лицо ее без макияжа было, мягко говоря, весьма помято, и мешки под глазами от весело проведенной ночи впечатлили даже видавшего виды татарина. Сидя на краешке деревянного стула, ссутулившаяся и худая, она никак не была похожа на ту, что миллионы простаков лицезрели на экранах телевизора.

– Джем сказал мне, что я должна помочь вам в одном деле, и это не повредит моей карьере, но то, что вы сейчас сказали, категорически меня не устраивает, – сказала она, почти не двигая потрескавшимися без помады губами, в которых сжимала пластмассовую трубочку, цедя апельсиновый сок.

– Твоя карьера все равно прекратится, если ты нам откажешь, – рявкнул на нее Марат. Отступать ему было некуда, тем более он уже рассказал ей слишком много.

– Возможно, да, возможно, нет, – промурлыкала она, и подобие улыбки скривило ее потрескавшиеся губы. – Но я хочу уехать в Америку. Лос-Анджелес, например. Для этого тех денег, которые вы предложили, не хватит, – продолжила она.

– Сколько? – спросил Марат, почувствовав облегчение, сменившееся шоком, когда в ответ она протянула ему свой айфон, на дисплее которого были написаны цифры.

– Все деньги вперед, и ни слова Джему. Если он узнает и станет приставать ко мне с процентами для него, я вас просто кину, и делайте со мной что хотите, – сказала она. В кофейне было тепло, даже душновато, но она не переставала поеживаться и натягивать рукава свитера до кончиков пальцев с ногтями, накрашенными зеленым лаком. Торговаться или спорить было бесполезно, решение все равно уже было принято обеими сторонами.