Правила социологического метода

Поскольку социальный факт может считаться нормальным или аномальным лишь по отношению к определенному социальному виду, то из всего сказанного выше следует, что отдельное направление социологии нужно посвятить составлению этих видов и их классификации.

Понятие о социальном виде имеет то огромное преимущество, что занимает среднее положение между двумя противоположными представлениями о коллективной жизни, долгое время разделявшими мыслителей. Я имею в виду номинализм историков[67] и крайний реализм философов. Для историков общества содержат множество индивидуальных типов, гетерогенных и несравнимых друг с другом. У каждого народа собственные признаки, собственное устройство, свое право, своя нравственность, своя экономическая организация, пригодная лишь для него; всякое обобщение здесь почти невозможно. Для философа, наоборот, все эти отдельные группы, именуемые племенами, городами и государствами, суть лишь случайные и произвольные комбинации, лишенные индивидуальной реальности. Только человечество в целом реально, а из общих свойств человеческой природы проистекает все общественное развитие. Следовательно, для историка наша история – всего-навсего последовательность событий, связанных между собой, но неповторяющихся; для философа эти события обладают ценностью и вызывают интерес лишь как иллюстрация общих законов, начертанных в природе человека и управляющих всем ходом исторического развития. Для первого то, что хорошо для одного общества, неприложимо к другим. Условия состояния здоровья изменяются от народа к народу и не могут быть определены теоретически (необходимы практика и опыт посредством проб и ошибок). Для второго (для философа) эти условия могут быть исчислены раз и навсегда для всего человеческого рода. Создается впечатление, будто социальная реальность может быть только предметом абстрактной и туманной философии – или содержанием чисто описательных монографий. Но можно избегнуть этой альтернативы, если признать, что между беспорядочным множеством исторических обществ и единственным, но идеальным понятием человечества существуют посредники – а именно социальные виды. Концепция вида примиряет научное требование единства с разнообразием фактов, ибо свойства вида всегда обнаруживаются у всех составляющих его индивидуумов, но при этом виды различаются между собой. Верно, что нравственные, юридические, экономические и другие институты бесконечно изменчивы, но эти изменения не носят такого характера, чтобы исключать возможность научного исследования.

Лишь потому, что Конт не смог осознать существование социальных видов, он полагал возможным уподоблять прогресс человеческих обществ развитию одного народа, «которому мысленно были бы приписаны все последовательные изменения, наблюдавшиеся у разных народов»[68]

. В самом деле, существуй всего один социальный вид, отдельные общества отличались бы друг от друга лишь степенью соответствия полному набору существенных признаков этого единого вида и степенью идеальности в выражении человеческого. Если же, наоборот, существуют социальные типы, качественно отличающиеся друг от друга, то тщетными будут все попытки их сблизить, поскольку эти общества отличны от гомогенных делений одной геометрической прямой. Историческое развитие теряет тем самым идеальное и упрощенное единство, которое ему приписывали; оно распадается, так сказать, на мириады обломков, которые не могут прочно соединиться друг с другом, ибо принципиально различаются. Знаменитая метафора Паскаля, подхваченная Контом, становится ложью[69].

Но как же взяться за построение этих видов?

I

На первый взгляд может показаться, что нет другого способа действия, кроме как изучить каждое общество по отдельности, составить о нем как можно более полное и точное монографическое описание, сравнить затем эти описания между собой, выяснить, в чем они совпадают и в чем расходятся, и, наконец, в зависимости от относительной важности этих сходств и различий распределить народы по разным или одинаковым группам. В поддержку такого подхода мы должны заметить, что только он пригоден для науки, основанной на наблюдении. Действительно, вид есть сумма индивидуальных обществ; как же его установить, не начиная с описания каждого из них во всей полноте? Разве правило не требует двигаться к общему после наблюдения частного, причем во всех подробностях? Вот почему предлагалось отложить изучение социологии до некой бесконечно отдаленной эпохи, когда история в своем исследовании отдельных обществ добьется результатов, достаточно объективных и определенных, чтобы можно было с пользой их сравнивать.