Правила социологического метода

Мы не будем останавливаться на демонстрации несостоятельности такого представления о социальных науках. Милль явно рассматривает их как варианты той абстрактной и дедуктивной формы политической экономии, которую Конт уже отказывался причислять к позитивным наукам. В самом деле, разве можно называть позитивным исследование, предметом которого является не набор установленных фактов, существующих в реальности, а исключительно логические выводы из причин, которые предполагаются, то есть сугубо потенциальные следствия? Что касается собственно социологии, определение Милля как будто справляется с этим возражением. Состояния общества, с которыми он намерен иметь дело, действительно составляют часть реальности. Но они образованы совокупностью столь разнообразных явлений, что одна и та же наука попросту не способна вместить в себя все их многообразие. И то сказать, в одном состоянии общества наблюдаются элементы религиозной, правовой, нравственной, экономической, технической, научной и прочих систем, взятые в любой момент времени. Каждая из этих систем, в свою очередь, представляет собой целый комплекс институтов, каждый из которых чрезвычайно сложен. Например, религиозная система содержит обилие догм, мифов и обрядов, организацию духовенства и т. д. Точно так же правовая система включает в себя более или менее многочисленные и объемистые своды законов, обычаи и юридическую организацию. Такую крайне разнородную сущность нельзя изучать целиком

, как если бы она была наделена неким объективным единством. Это бесконечный мир, предстающий нам лишь фрагментарно до тех пор, пока мы пытаемся охватить его сразу и полно; чтобы это совершить, нужно смириться с тем, что мы будем его постигать приблизительно и сжато – иными словами, путано. Поэтому необходимо изучать каждую его часть по отдельности, и каждая из частей достаточно обширна для того, чтобы стать предметом самостоятельной науки. В итоге общая и уникальная наука, которая получила название социологии, распадается на множество отраслей, каковые, несомненно различаясь, прочно связаны друг с другом. Отношения между элементами, разделенными таким образом, их взаимовлияния и противодействия могут быть определены только посредством особого исследования: затрагивая две или более областей, оно тем не менее будет носить специализированный характер. Например, те ученые, которые занимаются политической экономией или историей религии (лишь они одни), могут изучать взаимоотношения религиозных и экономических явлений.

Быть может, еще менее возможно пытаться объяснять эти состояния общества через установление последовательных связей между ними. Ведь состояние общества не является разновидностью неделимой сущности, которая порождает следующее состояние так же, как текущее состояние было порождено предыдущим. Каждая из систем и даже каждый институт, лежащий в основании этого состояния, имеет свою индивидуальность и зависит от особых условий. Отнюдь не целое порождает целое – происхождение каждой части индивидуально и требует отдельного описания. Дабы сохранить целостность своего исследования, Миллю приходится, следуя примеру Конта, признавать, что в каждом состоянии общества всегда обнаруживается элемент, который сохраняет постоянство, господствует над всеми другими и составляет перводвижитель прогресса: это «центральная цепочка, к каждому последующему звену которой соответствующие звенья всех других прогрессий [добавляются] …». Данным привилегированным элементом выступает «состояние умственных способностей человечества, включая сюда природу убеждений, к которым люди каким-либо образом пришли, относительно самих себя и мира, их окружающего»[135]

. Тем самым явно неразрешимая задача, стоящая перед социологом, заметно облегчается: вместо эволюции состояний общества, рассматриваемых во всей совокупности, налицо исключительно эволюция религии и философии. Нет необходимости доказывать, насколько произвольным является такой подход. Ничто не оправдывает нашего предположения о наличии некоего социального явления, обладающего подобной властью над всеми остальными. Даже если допустить, что в каждом социальном типе может существовать система мнений или практик, действительно играющих несколько более важную роль, это вовсе не доказывает, что она будет всегда одной и той же в каждую эпоху и в каждой стране. Влияние религиозных обрядов некогда было гораздо заметнее, чем влияние идей; влияние экономических явлений менялось в обратной пропорции. Условия социальной жизни на протяжении нашей истории менялись слишком сильно, чтобы одни и те же институты всегда и везде сохраняли одинаковое значение. Даже в зоологических рядах преобладающая функция меняется в зависимости от вида, а сам термин «преобладающий» имеет довольно расплывчатое и переносное значение.