Православие. Честный разговор

Помните известный анекдот о том, что американец может ругать президента у ограды Белого дома, а советский человек вроде как ничем не хуже: тоже может ругать у стен Кремля президента – конечно, американского? Власти США хвалятся тем, что их неправительственные организации (НПО) критикуют правительство. Вот недавно на одном мероприятии ОБСЕ бывший военный капеллан вовсю обличал Америку за жестокости следователей и охраны в Гуантанамо. Так сидевший в зале вашингтонский дипломат лишь слегка его пожурил, а потом подошел и долго жал руку. Игра? Не обязательно. Скорее демонстрация силы и самоуверенности.

Нашим НПО тоже не надо мешать критиковать власти. Впрочем, никак нельзя примиряться с тем, что иные «правозащитники» буквально ненавидят Россию и ее народ, говоря, например, об «извечном российском империализме» или о «вековом рабстве и отсталости русских». Американские НПО, даже критически настроенные, такого себе не позволяют. Их участники никуда из Америки эмигрировать не собираются и иностранных финансов не ищут. Они все-таки заботятся о своей стране и ее народе, и потому народ их принимает. Более того, члены этих НПО прекрасно знают: достаточно оскорбить большинство населения своей страны – и никто не даст денег, не подаст руки, не позовет на телевидение. Никаких лагерей и тюрем не понадобится. Тебе воздаст по заслугам само общество.

* * *

Становится ли в мире «больше демократии»? Многие люди на Западе искренне считают, что да. В этом их убеждают политики, СМИ, общественные лидеры. Но давайте посмотрим: может ли человек, не разделяющий взгляды мейнстрима, пробиться на телевидение? Например, сторонник шариата или левый деятель, призывающий к радикальной перестройке экономики? Практически нет. Более того: прямое народное волеизъявление, которое, по идее, должно бы считаться вершиной демократии, сегодня из политической практики почти исключено. Проголосовали французы и голландцы против общеевропейской конституции – и пришедший ей на смену Лиссабонский договор уже принимали парламенты. Хотя, по идее, власти и бюрократы просто обязаны были решительно изменить свои планы и вынести их на новый референдум. И если уж действительно Запад хочет развивать демократию и учить ей всех остальных, ему нужно честно ответить на вопрос: готов ли он на деле обеспечивать народовластие у себя дома, давая людям сказать свое слово в таких ситуациях, где ни партии, ни СМИ, ни прочий истеблишмент не могут гарантировать собственного влияния.

В первую очередь – на референдумах. Кстати, и в России они вполне могли бы проводиться почаще.

* * *

Один наш ученый, исследуя Индию, подсчитал, что там десятки миллионов людей относятся к социальным слоям-призракам. Эти люди не регистрируются при рождении, не имеют постоянного места жительства, не голосуют, не читают, не пишут, да и вообще как бы «не живут» с точки зрения современного общества. Ночуют на улице, там же добывают насущный хлеб, болеют, умирают – и память о них исчезает без следа.

Между прочим, таких людей все больше и больше в России. Никому до них нет дела – ни власти, ни большинству «социализированного» общества. Только Церковь, причем вовсе не «сверху», создала службу «Милосердие», которая собирает по улицам бомжей, дает им возможность помыться, подлечиться, поесть, а иногда – выправить документы и устроиться на работу. Но это в Москве и паре-тройке других крупных городов. В большинстве же случаев никаких особенных служб не требуется. Приходы и монастыри – это единственные места, где кому-то нужны «люди-призраки». Где к ним относятся как к носителям образа Божия, даже зачерненного и подчас отвергнутого. Большинству же тех, кто громче всех говорит по телевизору о гуманности и ценности личности, до этой самой личности – страждущей, неприятной, опасной – никакого дела нет. Разве что только милицию вызвать, дабы охраняла от «пролов», от бомжей и от совести.

История: быль и небыль

Рассказали мне в Полтаве местную «быль».

Начинается она банально: у попа была собака, он ее любил. Прослышал по случаю, что в Киевской академии учат псов человеческим языком разговаривать. Собрал своего Сирка, послал с ним пономаря Тараса и всяческие подношения: ректору конвертик, проректору, инспектору… Ну и конечно, сала, колбасы, солений и прочего всего на пропитание. Тарас по дороге заехал к Маричке, да и загулял с нею, а Сирка – под зад ногой. Потом пишет депешу: «Отец Игнат, так, мол, и так, подопечный ваш поступил успешно, учится прилежно, шлите еще сала да конвертиков». Через полгода, как водится, пошло у пса потомство, запросы повысились, Тарас с Маричкой гостинцы и подношения получают да получают…

Впрочем, вот и лето наступило. Надо ответ держать. Поехал Тарас к отцу Игнату. Тот сразу с расспросами:

– Ну как там мой Сирко? Не надо ли чего?

– Как сыр в масле катается, по-человечьи будто мы с вами разговаривает!

– И что говорит?

– Ой, даже сказать стыдно… Всем молвил, и митрополиту самому, что вы днем всё горилку пьете да песни орете, а на ночь глядя до регентши бегаете.

Помрачнел настоятель.