Преступления против правосудия

К постановлению дан редакционный комментарий, в котором указано, что диспозиция ст. 180 УК РСФСР (ст. 306 УК РФ) не содержит каких-либо специальных указаний о субъекте данного состава в отличие от диспозиции ст. 181 УК РСФСР (ст. 307 УК РФ), устанавливающей, что субъектом заведомо ложного показания является только свидетель или потерпевший. В том случае, когда обвиняемый дает заведомо ложные показания, касающиеся других лиц, заявляя, например, что преступление совершил не он, и указывает на другое лицо как на преступника или принижает свою роль в совершении преступления за счет соучастников, его действия следует рассматривать как допустимый метод защиты. Если же обвиняемый совершает заведомо ложный донос, выходя за пределы предъявленного ему обвинения, как в случае с С., он подлежит ответственности за ложный донос[520].

Сопоставление решений по приведенным делам Н. и С. показывает, что они вполне согласуются между собой, и означает, что решение вопроса об ответственности за ложный донос, в котором содержится сообщение о совершении кем-то преступления, зависит в первую очередь от цели доноса: если целью была самозащита от предъявленного обвинения, то ответственность не наступает, а если лжедоносчик преследовал другую цель (например, отомстить следователю) и это никак не могло сказаться на доказанности вины лжедоносчика по предъявленному ему обвинению, то ответственность за ложный донос наступает на общих основаниях.

Привлечение к ответственности по ст. 306 УК за оговор невиновного лица, когда он не был средством самозащиты от обвинения, никем не оспаривается. Однако ряд авторов полагает, что ответственность должна наступать также тогда, когда ложный донос используется как средство самозащиты.

Л. В. Лобанова аргументирует свою позицию следующим образом: «Не беззащитны ли перед ложными заявлениями обвиняемого те лица, которых он решил оговорить в инкриминируемом ему преступлении?» И далее: «Честь и достоинство гражданина должны быть надежно защищены, в том числе и от посягательства тех лиц, чьи показания не могут быть расценены как лжесвидетельство»[521].

Еще более серьезные доводы приводят прокурор Республики Татарстан С. Нафиев и его помощник А. Васин, которые утверждают, что сложившаяся практика, не признающая возможности привлечения к ответственности лжедоносчика, противоречит Конституции РФ, которая допускает не любые способы защиты, а только те, которые не запрещены законом. Это означает, что право на защиту не является абсолютным и его осуществление не должно нарушать права и свободы других граждан. Стремясь же обелить себя перед следствием и судом посредством необоснованного перекладывания вины на другого человека, обвиняемый (подозреваемый) посягает на ряд прав и свобод, гарантированных Конституцией и законами РФ: достоинство личности, права на свободу и личную неприкосновенность и на защиту чести и доброго имени. Поэтому сообщение заведомо ложной информации такого рода должно квалифицироваться по ст. 306 УК[522]. Эту позицию поддержал прокурор одного из районов Республики Татарстан М. Николаев, который привел в пример ситуацию, когда обвиняемый «уличал» сотрудника милиции в применении насилия для получения «нужных» показаний, однако эти обвинения оказались надуманными, в связи с чем обвиняемый был осужден по ст. 306 УК[523]

.

Несмотря на сходство аргументации в приведенных высказываниях, все же выводы их авторов различаются между собой: по мнению С. Нафиева, А. Васина и М. Николаева, оговор заведомо невиновного лица как средство самозащиты уже в настоящее время следует квалифицировать по ст. 306 УК, а Л. В. Лобанова полагает, что в подобных случаях возможно привлечение к ответственности за клевету (ст. 129 УК), но такая квалификация оговора заведомо невиновного лица в совершении преступления вряд ли полностью отражает общественную опасность и специфику преступления, ибо потерпевший от оговора становится объектом внимания правоохранительных органов или оказывается в более затруднительном положении, чем находился ранее[524]. Выход из положения Л. В. Лобанова видит в конструировании самостоятельного состава, которым бы охватывались не только случаи оговора заведомо невиновного лица, но и факты искусственного создания обвиняемым доказательств совершения преступления другим лицом. При этом, поскольку оговор является средством самозащиты, данное деяние должно наказываться менее строго, чем ложный донос[525].