Приключения Арлекина. История деревянного существа

– …И тут взял я его за лацканы его задрипанные, – Апидоро скорчил зверскую рожу, – поднял, встряхнул пару раз и швырнул в канаву. А второй мне тут и говорит: "извините, говорит, синьор, обознались мы, наверное". А я ему: "ты ножик-то свой чахленький обратно в тросточку засунь, а то не ровен час отниму, да в глазу у тебя им поковыряюсь, чтоб в следующий раз лучше видел, кого обобрать хочешь, паскудник!"

– А мне он говорит: «чаровница, готов поклясться, что видел Вас в Женеве», а я ему: «ну конечно, очень может быть, я частенько бываю там с моей маман», и Коломбина, а за ней и Мальвина разразились заливистым смехом. А он мне: «Да где же Вы там бываете?». А я ему: «ах, оставьте эти расспросы, Вы меня компроментиииируете», – последнее слово Коломбина, скорчив смешную рожицу, сказала в нос, и девушки снова залились смехом.

– Друзья! – возвысил голос Педролино. – Друзья! – повторил он опять, подняв руку. Славный вечер и славная ночь…Завтра мы вернёмся к прежней жизни, будем развлекать почтеннейшую публику, будь она проклята, выполнять приказы нашего хозяина, нашего спа-си-те-ля, улыбаться его остроумнейшим шуточкам, жрать еду, ради которой мы и трудимся, и продолжать своё существование.

Существование рабов.

Да, да, именно рабов, вы все прекрасно это знаете и знаете также, что раб, которого хорошо кормят и с которым сносно обращаются, не перестаёт быть рабом. Но сегодня мы все свободны – нет ни публики, ни хозяина, ни положенной порции и хотя бы на вечер, да хоть на миг, мы свободны.

Они стояли кругом, освещаемые скудным лунным светом, с трудом пробивающимся сквозь ажурную решётку ветвей ночного сада.

– Посмотрите вокруг, – продолжал Педролино, – что вы видите? Деревья…Наши далёкие родственники, продолжил он с горькой усмешкой, впрочем, даже и не такие уж далёкие. Наши живые родственники, свободные, хоть и бессильные перед людской волей существа. Расходный материал. Люди позволяют им жить, когда и где людям удобно и убивают их тогда, когда захотят. Деревья не имеют ни возможности возразить, ни защитить себя.

Так же и мы.

Нас терпят, допускают наше существование, пока мы нужны. Ведь наше предназначение дохнуть за людей в пламени войны, веселить их, ублажать их музыкой. А если завтра не нужны – под корень!

И Педролино резко ударил ребром ладони по ближайшему дереву.

– Ну это мы ещё посмотрим, – пробурчал тихо Апидоро.

– Мы уже единожды испытали это, оказавшись выброшенными гнить на улицу! Да, нам повезло, а скольким нет?! Сколько нас таких же сгнило на свалках, в вонючих сточных канавах, было забито и растерзано всяким отрепьем?!

Ветки слегка затрещали, сонная недовольная птица, встревоженная нежданным оратором, взмахнула крыльями, явно собираясь найти более спокойное место для ночлега.

– Мы ничем не отличаемся от них, – погладил он шершавую кору. – Ни по природе своей, ни по положению. За исключением одного.

У нас есть воля.

Педролино улыбнулся и положил руку на плечо Арлекина. Другая его рука легла на плечо Мальвины. Арлекин видел, как по лицу Коломбины, стоявшей напротив, проскользнула тень смятения, даже лёгкого страха.

– Да стоит ли? – прошептала она.

Но руки Апидоро решительно легли на плечи Коломбины и Арлекина. Поразительно, но Арлекин и сам не заметил, как обнял за плечи, стоящих рядом с ним собратьев.

Педролино закинул голову и прикрыв глаза, решительно топнул ногой. В тот же момент, Арлекин почувствовал, как тёплая волна дрожи, пробежала по его телу и уже как бы со стороны, будто не владея в полной мере своим телом, он увидел, что его правая нога, гулко ударила в землю, сливаясь с ударами его товарищей.

Удар, удар, шаг в сторону. Удар, удар, шаг в сторону. Удар, удар, шаг в сторону. Освещаемые скудным светом луны, пять фигурок начали кружение, обняв друг друга за плечи. Вслед за ними кружились их тени, то скрещиваясь, путаясь с тенями деревьев и ветвей, то утопая в беспросветной темноте ночного сада, то воскресая в робком лунном свете. Движение ускорялось, и вот круг разомкнулся и танцоры, оставив друг друга, изменили темп и характер движений.

Плотно, словно вбивая невидимые сваи, удар левой ногой, удар правой, три быстрых взмаха левой, словно отгоняя невидимое гигантское насекомое. Правой, левой и снова три взмаха. Левой, правой и вновь, и вновь. Сад исчез, исчезли деревья, трава, исчезло небо, и лишь луна оставалась главным свидетелем происходящего, раздувшись, впитав в себя все соки исчезнувшего мира, она светила ярким и беспощадным ледяным светом, ослепляя заблудшие души и калеча любого, забывшего о ритме, лежавшего в основе всего сущего, начиная от придорожного камня и заканчивая Богами.