Приключения режиссера

Искусство опасно тем, что может ярко пропагандировать неблаговидные идеи. Даже у самых благородных из ангажированных художников могут произойти какие-то явные смещения в мозгах. Если ты назвал себя Художником, то должен противопоставлять себя режиму. Об этом говорили еще древние. Режим на дворе – данность. В разное время он разный. Если художник ему противостоит, это говорит об особом взгляде художника на вещи. В искусстве ценится это особое, новое зрение…

Я всегда старался жить идеями обочины, а не большака, по которому идет в поступательном движении масса.

Политический театр стал сегодня очень серьезным конкурентом драматического театра. Помнится, в эпоху стагнации мы все играли в интересную игру: сидя перед телевизором, каждый высчитывал, что стоит за той или иной маской, за произносимыми ею словами. Оценивались даже такие внешне незначительные моменты, как забывание Брежневым текста, переворачивание им страниц выступления. Все пытались прогнозировать: что за этим будет завтра, какие будут постановления? Ведь никто не верил в слова. Теннесси Уильямс, например, вообще не верит в текст. Он считает, что человека «продает» непроизвольная психологическая реакция. Тело не врет! Человек может говорить: «Я люблю тебя!» – и почесывать задницу. Сразу становится понятно, что ничего подобного он не испытывает. Наблюдая за политиками, забывшими контролировать свой имидж, я иногда вижу у них именно такого типа «ляпы». Не говоря уже о том, что невозможно смотреть репортажи из Думы, где наши депутаты зевают, спят, сморкаются. Но для меня, как для режиссера, такие репортажи содержат бездну интересных наблюдений!..

К тому, что политики снимаются в кино, я отношусь хорошо. Как ни странно, появление политического лица в кадре приближает фильм к документальному. Однако когда политик играет мафиози или финансового олигарха – это одно дело, здесь есть своя правда. Другое дело, когда политики играют классику (как это делал Жириновский на ТВ в «Моцарте и Сальери»), – это безнравственно. Здесь надо владеть профессией: строить монологи, брать паузу.

Политику следует появляться в кино только «на монтажном уровне». Тут я не вижу ничего зазорного.

Тем более что сниматься в кино любили многие. Шарль де Голль, например. Рейган вообще был киноартистом. Трамп тоже состоит в Гильдии киноактеров.

Наши Михалков и Говорухин гипотетически вполне могли бы быть президентами. И молодой Михаил Ульянов тоже: он сыграл такое количество «цезарей» в своей жизни: Ленина, Ричарда III, Антония… У него, что называется, в крови умение держать аудиторию, владеть ею, очень точно выстраивать монологи и почти психотропно управлять «электоратом».

Но, не переходя на личности, хочется напомнить: если в голове у «главы» пусто, это очень опасно для… страны. Представьте, что в России президентом стал бы Хлестаков – такое в нашей истории бывало, – он обаятелен, хорошо владеет ситуацией, сумел ввести в заблуждение целую губернию, где его приняли за столичную штучку. Но ведь это калиф на час! Разоблачение неминуемо… Всем нашим политикам, рвущимся во власть, я бы пожелал трезво оценивать свои возможности. Без доли трезвого расчета, без «холодного сердца» им не обойтись. Политика по большому счету – костер амбиций!..

И когда актеры обсуждают выступления деятелей искусства в защиту тех или иных политиков, многие удивляются тому, что говорят их коллеги о политиках. Я не удивляюсь, поскольку знаю: в специфике актерской профессии заразителен чужой текст. Какая разница, что говорить? Тем более что тебе за это заплатили. Это актерский механизм. Артисты, защищающие политиков, делают это в силу своей профессии. А неразборчивый обыватель принимает проплаченные слова за чистую монету, не понимая, что для актера это лишь одна из многочисленных ролей…

«Поле битвы после победы принадлежит мародерам»

Долгое время в Театре Сатиры самым кассовым, самым дорогим спектаклем оставалась моя работа «Поле битвы после победы принадлежит мародерам» по Радзинскому. Я часто заходил посмотреть и был счастлив. Там играла Людмила Гурченко, которая перенесла страшную болезнь, но выкарабкалась. Я был потрясен, с каким молодым азартом, с какой необыкновенной энергетикой она играла. Заводила своего партнера Александра Ширвиндта, провоцировала его (я ведь не случайно оставляю в спектаклях зоны для актерской импровизации). Ее молодость меня ошеломляла. Великие актеры способны не только держать режиссерский рисунок – это у них в крови, – но и бесконечно оживлять спектакль. Для них каждый спектакль – единственный. Поэтому я и люблю с ними работать.