Прикосновенье

Вытаскивал тайком, —Что ж, дело молодое, —Бидоны с молокомВечернего надоя,Что часто, от тепла,В колодец опускали.А ночь уже теклаИз притемненной дали.Горели под лунойБидонов белых слитки.Под крышкой ледянойВверху густели сливки.Девчонок городскихВо тьме светились лица,

И он, жалея их,Велел не торопиться.Мерцали небеса,Поистине бездонны.Лишь через полчасаОн опускал бидоны.Все было оттого,Что шла война на свете.Дружков — ни одного,Одни подружки эти.Плыла луна в кольце,Под ней плыла поляна.Был отпуск при конце,И подживала рана.

ТАРЕЛКИ

В военный год, средь снежной дали,От станции за три версты,Мать наливала — вмиг съедали.Тарелки были вновь чисты.Вставали — труженики тыла, —Их обогреть и накормитьЕй нелегко в ту пору было, —Легко посуду было мыть!

«Все мне было обещано…»

Все мне было обещано,Лишь окончиться надо войне.И любимая женщинаСтала изредка видеться мне.Долго по свету рыская,

Лучше ты не найдешь все равно.Смотрит близкая-близкаяИ знакомая сердцу давно.Утро брезжило раннее,Над блиндажиком вился дымок.Несмотря на старания,Я лица ее вспомнить не мог.Только помнил, что славная,Улыбается, беды гоня.Ну а самое главное —Что без памяти любит меня.

«Где-то на юге горела степь…»

Где-то на юге горела степь,Где-то грустили поля об озими.Город неведомый Кингисепп

Все-таки сдан в сорок первом, к осени.Целый вагон командирских жен, —Ах, как тревожно на новом месте им! —Был оглушающе пораженЭтим, понятным лишь им, известием.Выскочил враг к роковой черте,Вдоль рубежей и редутных запаней,И в западне оказались те,Что оставались немного западней.Каждый судьбу свою получал.Сделавшись ко всему готовыми,Плакали жены их по ночам,Подозревая, что стали вдовами.

БАЛЛАДА О ПРОЛИТОЙ КРОВИ