Принц Половины Осени

Прекрасно. Просто прекрасно. Моя жизнь зависела от расторопности отряда зачистки. Я знал, что Ямы и лагеря расположены далеко от городов, военных баз, чтобы никому не мешать. Шансы на спасение за эти сутки скакали, как на горках. Это, пожалуй, самая глупая попытка суицида в истории человечества. Рация захрипела на шлеме Томаса, он снял микрофон и надел его на ухо. Пару раз кивнул, выслушивая приказ, и отключил рацию.

– Ладно, нам везёт, может быть, мы не взлетим на воздух. Пошли. Мистер О’Хара нашёл лазейку в правилах, – гордо сообщил Томас. – Нам надо только их найти и выбраться отсюда своими силами.

– Что? – Переспросил я, но послушно поспешил за братом.

– После общей тревоги Ямы не могут покидать клиенты, сотрудники и заключённые. – Радостно защебетал он, почти подпрыгивая при ходьбе. – Мы не относимся ни к одной из групп, о тебе они не знают, поэтому всё может обойтись. Сопровождать нас не имеют права, но если сможем скооперироваться, то сами выберемся.

Томас потёр ладони, потрепал мои волосы и обнял за плечо. Он не казался таким уж злодеем, я себя настоящим лицемером чувствовал. Это привело меня к мысли о Никс. Что ей здесь нужно?

– Далеко собрался? – Скрипучие ночки злости пробрали меня до костей. – Я не для того привёл тебя на Ямы, чтобы ты живым вышел.

Громоздкий силуэт Морриса возник в просвете коридора. Конечно, он злился, и, конечно, он мог меня найти. Он всегда сможет. Если мы умрём сегодня, то и на том свете. Я поднял руки и пытался успокоиться. Мой брат, выхвативший из кобуры оружие, был готов убить уже второго человека за день. Это совершенно не вязалось с тем, что я помню. Я видел его на заправке, он был готов выть из-за своего поступка. Но теперь что-то в нём щёлкало каждый раз, когда он чувствовал угрозу. Улыбка стиралась, а яркий блеск глаз сменялся колючим и цепким взглядом.

Надзиратель встал на изготовку в ответ. И что, вот так? Без диалога?

– Пожалуйста, Томас, не надо. – Я посмотрел на него, но, казалось, мои слова до брата не долетали. Они висели в воздухе рядом с ним, но не могли к нему пробиться. Ещё одна смерть для него ничего не изменит. Но я мог изменить. – Хватит с тебя Сары, «особых поручений». Остановись хотя бы сегодня.

Томас жёстко посмотрел на меня, сжал губы и переступил с ноги на ногу. Он снова уставился на надзирателя, лицо которого выражало смесь смятения и гнева. Моррис точно видел лицо Томаса раньше, на фото из дела. Моррис встретил призрака и не мог поверить глазам.

– Он никого не убивал, мистер Моррис. – Чётко проговорил Томас. – Вы ошиблись. Моё имя Томас Скотт Маршалл. Я выжил, и я видел, как умерли мои родные. Мы сможем найти убийцу. Только дайте спасти брата. – Но оружие не исчезало из его рук. – Хватит ему расплачиваться за чужие грехи.

Моррис нахмурился, замотал головой и отступил на шаг.

– Не может быть. Ты врёшь, сволочь! Ты мне врёшь! – Он перевел прицел с меня на брата. – Его нашли среди трупов. На ноже его отпечатки!

– Мне жаль, но всё это время вы выливали всю ненависть не на того человека. – Скорбно, но с высоко поднятой головой проговорил Томас, а потом, медленно и аккуратно, убрал пистолет в кобуру.

Я с ужасом наблюдал за этим, боясь, что раздастся выстрел. Хотелось бы сказать, что исчезновение одной пушки принесло облегчение, но Моррис продолжал сжимать вторую. Его пальцы подрагивали. В голове пронеслась мольба о том, чтобы он не сорвался.

– Только не убивайте его, прошу. – Прохрипел я севшим голосом.

– Не может быть…не может. – С нотками досады надзиратель поджал губы. На его лбу блестел пот.

– Я здесь. Живое доказательно того, что он не виноват.

Томас говорил спокойно, холодно. Немного отчуждённо. Больше похоже на дежурные фразы, за которыми скрывается готовность снова нажать на курок. Моррис прикрыл глаза и сглотнул. Он опустил оружие и накрыл лоб ладонью, сжимая челюсти. Радостный писк застрял в глотке, но ноги едва не подкосились.

– Столько лет, – проскрипел Моррис. Но, честно, не лучшее время заниматься самобичеванием. – Ты не лгал всё это время. Ты не лгал…

– Помогите нам выйти отсюда, – тихо сказал я. – Вы знаете планировку, помогите нам добраться до тридцать четвёртой арены.

Он поднял блестящие глаза полные решимости.

***

Во время всего пути Моррис молчал, периодически поглядывал на таймер. Он, конечно, знал, сколько времени осталось до запуска системы бомб, но мне не хотелось об этом думать. Хотелось только выбраться отсюда. Я не понимал, как он ориентируется во всех этих коридорах. Мне они казались одинаковыми. Когда мы добрались до выхода на арену, Моррис уже собирался уйти, но замер и развернулся к нам.

– Я бы попросил прощения. – Его глаза направлены на нас, но вид всё-таки оставался отчуждённым. – Но не буду. Слова ничего не меняют.

Он опустил голову и вздохнул, словно ему не хватало сил и кислорода. Я не мог понять, в чём именно проблема: в чувстве вины или в том, что ему приходилось ломать себя.