Принцесса и страж

— И приструнит тех, кто зарвался, — магистр встал со стула. — Простые жители решат, что на них напали айрины. Голову даю на отсечение, что на нэрцерах будут всадники в серебряных париках.

— А айринов-то зачем впутывать? — усомнился Айвэн. — Грэм же может открыто объявить, что нэрцеры принадлежат Канцелярии… и его тогда станут бояться. Разве не это ему нужно?

— Так поступил бы король, — усмехнулся магистр, — но Грэм умнее. Он не будет вызывать в людях ненависть к столице. У него три цели: усмирить заговорщиков, сплотить народ и внушить всем страх. Большинство заговорщиков после атак нэрцеров и думать забудут о всяких бунтах: они испугаются войны с теми, кто якобы нэрцерами управлял — то есть с айринами… а в такой ситуации уже не до заговоров. Именно страх и сплотит их с Акробоном. А ещё он сплотит весь народ: нэрцеров будут бояться на западе, на востоке, в Центральных феодах — везде. Так зачем же Грэму очернять себя с монархом, когда можно дать людям врага в лице айринов? Страх перед врагом не хуже, чем страх перед вождём.

Магистр умолк, и их обволокла тишина.

— Это немыслимо… — прошептала Найви.

Алхимик вдруг скривился, держась за спину; клюки ему всё-таки не хватало. Найви нашла её взглядом (та была у двери), взяла и подала магистру:

— Вот, держите.

— Спасибо, — опёршись на палку, он признался: — Насчёт целей Грэма я могу и ошибаться, но его методы в любом случае чудовищны. А ещё он не понимает простой истины, — магистр заговорил быстрее, и Найви впервые увидела его таким взволнованным: — Нельзя создать оружие, которое будет использовано лишь раз, а нэрцеры — это страшное оружие. Соблазн прибегнуть к ним будет у каждого, кто сядет на трон! Грэм ведёт себя, как древний бог из легенды: тот остановил оползень наводнением!

Магистр отдышался, собрался с мыслями и продолжил:

— Так считаю не только я — многие, кто занимается алхимией. Нас больше, чем думает Грэм, но меньше, чем хотелось бы мне. Мы не желаем работать на Фарнайл и сеять смерть, — он посмотрел на Найви. — В Брелон я поехал не за порошками, как сказал тебе в Прилесье — хотя ты, наверное, уже догадалась; я встречался с членами гильдий, разделяющими мои взгляды. И мы решили… — тут он осёкся, но затем закончил: — Мы решили, что этим вечером в пяти городах сразу здания гильдий сгорят дотла.

Найви прошиб озноб; впрочем, она уже смекнула, к чему всё идёт.

— Так вы и возвращаться не собирались…

— Прости, — он снова выдержал её взор. — С сегодняшнего дня я в бегах… Только вот бегаю я плоховато.

Найви шагнула к магистру и обняла его.

Безусловно, ей было обидно — он ведь с ней даже не попрощался; но это не умаляло того, что он давал ей годами — любовь, знания и простое человеческое тепло. К тому же Найви хорошо понимала: не попрощался он лишь потому, что хотел оградить её от своих мрачных дел.

И по той же причине он не звал её к себе жить.

— Я постараюсь помочь вам, — магистр отстранился и быстро пошёл к двери, — мы вместе покинем королевство. Но прежде закончим всё здесь.

Он привёл их в мастерскую на втором этаже. В дальней стене была печь — каменный горн с сушняком и дровами. На столах стояли тигли, реторты, мензурки — всё то, что Найви не раз видела в его доме. У стены темнели три цилиндрических бака размером с ведро.

Магистр кивнул на них и сказал:

— Раз уж вы тут, помогайте: с моей спиной тяжести не потаскаешь.

Из открытых ёмкостей шла вонь. Приблизившись, Найви проронила:

— Там зажигательная смесь?

— Сера, горючее масло и кое-что ещё… — старик с тоской огляделся. — Эта дрянь всё здание превратит в пепелище.

Найви передёрнуло; хорошо, что домов рядом нет — лишь пустой рынок с эшафотом…

Под полками у стены стояли сосуды с той же самой (выдаваемой запахом) смесью — и легко было представить, что будет, когда огонь туда доберётся.

Стараясь не забрызгаться, они с Айвэном разлили жидкость по полу. Магистр скрутил железную крышку фонаря, со стола взял лучину. Пока он поджигал её фонарной свечкой, Найви разглядела приставленную к горну колбу: стоявший на табурете сосуд был наглухо закрыт и заполнен бесцветной жидкостью.

Алхимик понял, куда она смотрит:

— Концентрированный раствор царнизола, — бросил он, не повернув головы. — Сильный окислитель, изобретён в Фарнайле…

— Моим прадедом, — мрачно вставил Айвэн.

— Верно, — магистр повернулся к ним с зажжённой лучиной. — А ещё он взрывается при нагревании.

Старик поднёс лучину к пергаменту, торчавшему из очага, и подождал, пока тот разгорится; пламя в горне заплясало, осветив мастерскую. Найви сначала не поняла, к чему эти сложности — можно ведь и факел в окно бросить… Но затем догадалась: чтобы покинуть город до пожара. Когда станут искать виновных, они будут уже за воротами.

— У нас четверть часа до того, как царнизол взорвётся, — сказал алхимик и заспешил к двери.

В тот миг Найви осознала, что познакомилась с другим магистром — словно на знакомом с детства цветке вдруг проступили шипы. «Не проступили, — подумалось ей. — Просто смотрела я на лепестки, а не на стебли».

— Что с тобой? — спросил Айвэн, будто что-то почувствовав.