Принцесса и страж

Работал он не спеша, наслаждаясь процессом. Штаны с плащом он снял, и, едва вспыхнул сушняк, огонь осветил его шерсть (та не росла лишь на лице); под ней бугрились мускулы, внушительные даже для тайру. Плеч касались спутанные космы, низкий лоб и широкие скулы будто утяжеляли череп, а при зевках показывались клыки. Зрачки в золотой радужке примечали любое движение, острые уши шевелились в ответ на звуки. Угроза с безразличием слились во взоре, какой никто не желал бы ощутить на себе… И проще было свихнуться под ним, чем разглядеть в нём жалость.

Сама свирепость — вот как выглядел Ксенох.

Костёр разгорелся, и он вернулся к мосту. Разгрузив телегу, разлил масло на потемневших досках. Потом пошёл к огню и взял факел.

Вновь спустившись на берег, Ксенох бросил факел на середину моста.

Разбежавшийся по доскам огонь весело заплясал в его глазах; Ксенох любил огонь не меньше игр… Огонь дарил ему восторг с предвкушением.

Ему хотелось битв — чтобы ярость звенела, как весенний ручей, шерсть встала дыбом, а когти чесались от азарта. Чтобы жар боя сжёг мысли, и лес пахнул страхом, как пожарище — дымом. Чтобы пот врагов окропил траву прежде, чем окропит кровь.

И чтобы он сам ощутил страх; Ксенох почти забыл, каково это — бояться.

Он пошёл к вигваму, а за спиной горел мост. Осталось разобрать телегу, из которой Ксенох решил сделать плот. Примяв камыш, на берегу лежали вилы; вилы и плот — часть игры, и Ксенох насладится ею… И страхом, и потом, и кровью.

Ксенох ждал.

Глава 16. У Волчьего моста

I

Туманное утро превратилось в пасмурный день.

Небо затянули тучи, а лес молчал, как сурок в спячке. Воздух потяжелел, под кронами сосен ощущалась липкая духота. В безветрии не было слышно даже птиц.

Найви с Айвэном почему-то казалось, что это затишье перед бурей.

Утром смотритель представил их принцу — и проделал это с лёгкостью, на какую способен лишь искусный лжец:

— Ваше высочество, эти молодые люди в бегах, как и мы с вами: их близкие пострадали из-за заговора, который спланировал ваш брат.

— Из-за заговора?.. — повторил Отли. — Того же, из-за которого погиб отец?

— Да, ваше высочество. К слову, и то, что случилось в Тилмирите — дело рук Дариона.

У Найви от гнева зазвенело в ушах, но ей оставалось лишь безропотно слушать, как Грэм перекладывает свои злодеяния на других. А судя по лицу Айвэна, он едва сдерживался, чтобы не вцепиться смотрителю в горло.

Тот за пару минут наврал принцу с три короба; к удивлению Найви, мальчишка поверил каждому слову — даже в то, что они с Грэмом уже были знакомы, а теперь вот случайно повстречались в лесу… Впрочем, Найви с Айвэном и сами поверили в случайность их встречи (они ведь не знали про магию Уробороса), — так что уж говорить об Отли? В конце концов, он был ребёнком и всецело доверял своему взрослому спутнику.

Общение с принцем обернулось для Айвэна и Найви пыткой — ведь тот поначалу забросал их вопросами: давно ли они скрываются, откуда знают лорда Грэма, где жили и чем занимались… Ко всему прочему, принц спросил у Айвэна, что с его лицом (имея в виду подзажившую бровь), а у Найви — где её зверокрыл (будто он каждый день видел айринов, а зверокрыл — простой питомец, вроде пса).

Найви честно сказала, что жила в аббатстве, а Айвэн буркнул что-то про Фарнайл. На вопрос о брови он отделался коротким «упал» и даже «ваше высочество» не добавил; общество Грэма он едва терпел.

К счастью, ту беседу прервал смотритель:

— Ваше высочество, нам предстоит долгий путь — не стоит тратить время на разговоры.

— Ага… — с забавной серьёзностью признал Отли, хотя вопросов у него наверняка был миллион.

«Обычный мальчишка, — решила Найви. — Любознательный, и ни капли надменности».

А теперь они без отдыха шли через лес, и он не жаловался. При всём отвращении к смотрителю юный принц стал ей симпатичен; Найви даже пожалела, что не он займёт трон.

Но на душе её всё равно было гадко.

Найви не сомневалась, что принять помощь Грэма было верным решением, но за это она себя ненавидела. С ними шёл тот, кто убил её родителей, кто искалечил жизнь Айвэну и ей… Не говоря уж обо всём, что он ещё творил. И плевать, какие у него были мотивы — бездушность поступков благой целью не смыть.

После полудня они наконец сделали привал, и Айвэн сразу увлёк Найви в сторону.

— Не могу так… — его взгляд, полный ненависти, метнулся к смотрителю.

— И мне тяжело, — призналась Найви. — Но терпеть осталось недолго: он сказал, что к ночи мы будем на месте.

— «Он сказал»… — передразнил Айвэн. — И ты ему веришь?

Найви прислушалась к интуиции; верит ли она словам Грэма?

— Мне кажется, — она поглядела на Отли, — он и правда хочет спасти принца. Не думаю, что он врал нам.

— А знаешь, что думаю я? — с желчью бросил Айвэн. — Я думаю, что мы и сами можем найти тот жезл. Про Волчий мост не слышал только глухой. Там есть скала необычной формы… Грэм наверняка говорил про неё!

— Может, и так, — согласилась Найви. — И что ты предлагаешь?

В глазах Айвэна появилось что-то пугающее.

— А ты догадайся.