Принцип неопределенности

Капитан начал увеличивать радиус дуги, уже не опасаясь ракет пирата. Тот, чуя проблемы, пытался догнать нас по ускорению, но не мог сделать это при всем желании.

Мы, вращаясь вокруг противника, были не в самом выгодном положении. "Шлюха" все еще могла вести по нему огонь, но и он по нам также.

Разве что мы могли развернуть корабль так, чтобы минимизировать вероятность словить заряд турболазера. Это постоянное кручение вокруг своей оси – чтобы маневрировать или вести огонь, из-за узкого сектора обстрела, вызвало у нас морскую болезнь. Не все виды перегрузок компенсировались быстро и точно.

Капитан, сбледнувший с лица, откинул забрало и проблевался в гигиенический пакет. Я, смотря на него, последовал его примеру.

– Надо это заканчивать, – сказал я. – Но я чую, что у него еще остались ракеты.

В эфир вновь вышел гунган.

– У твоя тоже бо-ольша-ая пушка!

– А то, – не стал спорить Травер.

– Моя милостиво предлагай тебе разойтись. – сказал гунган.

– И где гарантии, того, что ты не выпустишь все свои оставшиеся погремушки мне вслед? – недоверчиво сказал Травер.

– Мне нужен твоя груз, а не ваша сгоревший посудина. Моя предлагай решай все миром. – оскорбляя сам основной язык сказал босс Данкс.

– У меня нет груза, если бы он у меня был, то я бы так резво не летал. Не находишь? – сказал Травер, поражаясь глупости пирата.

– Твоя уходить. И моя тоже уходить.

Я молча показал капитану запись в навигационной карте. «Он врет»

– Лады, – и отключился.

– Готовь торпеды к пуску, – скомандовал мне капитан.

– Сколько?

– За один заход, сколько можно отстрелить?

– Половину. Четыре, то есть, – отрапортовал я. В каждом из торпедных пусковых было по четыре торпеды. Но они были устроены так, что не могли дать залповую стрельбу. Требовалось время на перезарядку.

– Какой нахер ручной пуск? – спросил меня капитан. Переводя в автоматический.

– Как хочешь, но тут «джедай» не ты, – сказал я.

– Зато капитан здесь я, – сказал он.

Торпеды ожидаемо, пусть только и для меня, прошли мимо, а пока мы выходили на новый вираж от корабля оторвался какой-то элемент внешней обшивки. И опять разгерметизировалась несчастная петля охлаждения. Мощность реактора через некоторое время придется снижать. Я же ничего не мог сделать – корректировать курс ракет я не мог.

– Самонаводящееся дерьмо, – сказал Травер.

– Не ругайся, лучше подумай что нам делать, – сказала Нейла.

Боевые параметры, застившие весь обзор, указывали на неотвратимо, как паровой каток приближающийся, перегрев всего, что могло греться на корабле. Хорошо, что еще не все отвались, что не было намертво связано с силовым набором.

Капитан начал щелкать по пульту, отключая системы кондиционирования и жизнеобеспечения. Да и вообще все что можно.

Внезапно противник стал кувыркаться, как ротор турбины, но затем нормализовался на курсе. С прежним ускорением.

– Один из двигателей отказал, – радостно сказал , заметивший это капитан, – не беспокойся и нас такое тоже ждет, если вновь промахнемся, – «успокоил» он меня.

Свет на корабле мигнул, корабль лягнуло. Полный залп вошел нам в борт, практически минуя перегруженный и перегретый щит. Полетели искры и осколки – под потолком лопнул баллон с воздухом. Оторвалось несколько панелей. Хорошо, что кресла прикрыты еще одним щитом. Локально, так сказать. Заверещало в кабине, но то была не угроза ракет – это был тот звук низкий и жуткий, который заставлял меня запоминать Ивендо – сигнал о разгерметизации.

Не глядя на загоревшиеся сигналы о повреждениях, выдаваемые заботливым БИУСом я стал искать то, место, которое было перфорировано пиратами. Система, отвечающая за поиск утечки – указала на повреждение, проведя сканирование помещения и потоков воздуха.

Я оглянулся на капитана, с его штанины капала кровь. Коварные боги! Нейла соскочив со своего места – сзади от наших, оказывала ему первую помощь. Но это было мало – ситуация было очень опасной для Травера.

– Я запеню это отверстие, – сказал я ему. Разгерметизация могла убить его, поскольку «салфетка» была разорвана.

– Давай, но я не могу отключить двигатели дольше, чем на минуту, – сказал он мне хрипло.

Компенсатор рассредотачивал перегрузку в стороны от обитаемой кабины-пилотской, но не мог это делать на максимальных перегрузках во всем ее объеме. Это не по правилам, принятым, к примеру, для проектирования в Кореллии или верфях Куата. Но корабль этот строили экзоты. По своим понятиям о безопасности. И для себя. Меньше защиты от дурака – но выше прочие характеристики.

Я, отцепившись от кресла, взял комплект для борьбы за живучесть и подпрыгнул, в секунду добравшись до потолка в той невесомости, что образовалась после потери тяги. Баллон с герметизатором, извлеченный из контейнера и сжимаемый в левой руке, тоже ничего не весил. Меня самого неумолимо повлекло к отверстию в обшивке. Схватившись за поручень, я вплотную приблизился к небольшому отверстию, через чьи рваные края можно было увидеть черноту межзвездной пустоты и через которое, как из пробитого баллона, наружу со скоростью звука хлестал воздух.