Призрак Заратустры

— Мне рассказывал один уважаемый человек в Багдаде, — степенно начал Мансур. — Зардушт простился с земным бытием в городе Балх, который был тогда столицей Бактрии. Его могила не сохранилась, и этот человек уверял меня, что своими глазами видел древнюю клинопись, где говорилось, что Зардушт завещал бросить себя после смерти на растерзание зверям.

— Как истый маздеист, — вставил Вранич.

— Да… Но его почитатели не посмели осквернить тело пророка, они положили его в хрустальный гроб и оставили в Балхе. А оттуда его забрал Искандер.

— Македонский? — догадался Вадим.

— Он. Как передавали из уст в уста индусы, Искандер отдал почести избраннику неба и выстроил для него храм. Искандер не предполагал, что дороги, ведущие к святыне, запустеют и эта местность станет прибежищем черепах и ядовитых фаланг…

Охваченный волнением Вранич бессвязно затараторил:

— Зороастр… основатель мировой религии… перс?.. индиец?.. халдей?.. наука не определилась… ни с чем не сравнимое влияние на современников… реформы мировоззрения… позднейшие источники приписывают ему сверхъестественные умения…

— Да, — подумалось Вадиму, — этот оракул в свое время перетряхнул немало умов. А что было бы сегодня, если б он нечаянно воскрес? Послушали бы, нет?

Сказки… Но Вранич загорелся, скачет, как кузнечик, предвкушает фурор. Оживет или не оживет достославный пророк — это бабка надвое сказала, но само обнаружение его плоти, да еще в таком хорошем состоянии, вызовет ажиотаж в научном сообществе.

Научник любовно упрятал сакральную табличку в седельную суму и возгласил:

— По коням! Грядем в фортецию!

Вадим переминался с ноги на ногу у обезглавленного и развенчанного Хруща.

— А с ним как? Оставим тут?

Вранич взлетел на своего мерина и оттуда, сверху, не колеблясь, вынес приговор:

— Сей крадун загинул како пес. Схоранивать его по-людски — много чести.

Так и приняла пустыня в свои объятия проходимца Хрулева, окончившего многолетнюю карьеру сколь нежданно, столь и бесславно. Изжариваться бы ему в этом медленном крематории не месяц и не два, но дело ускорят птицы и животные — съедят все, что сумеют откусить и отщипнуть, а кости укроет наметенный ветром песок. Аминь!

Обратно ехали аллюром, не давая лошадям передыху. Не терпелось снова посмотреть на мумию, заточенную в хрусталь, как ископаемая муха в янтарь.

По дороге Вранич разглагольствовал на тему похоронных зороастрийских обрядов. Адепты этой доисламской и дохристианской веры относились к покинутой душами плотской шелухе как к мусору и следили, чтобы она не контактировала с природными средами — в особенности с землей и водой. Считалось, что тлен отравляет любую стихию, а это наносит вред живущим. Поэтому трупы укладывали на помосты, а то и заточали в так называемые «башни молчания», лишенные крыш и испещренные отверстиями для проникновения пернатых и четвероногих. Поскольку покойник в крепости Янги-Таш не предназначался для съедения, его заключили в непроницаемую капсулу — опять же для исключения контактов с почвенной и водной средами. Вкупе с символикой на стенах и обнаруженными предметами все указывало на зороастрийцев. Следовательно, факты не противоречили заявлению Мансура о том, что упокоенный — это сам зачинатель культа. К кому бы еще проявили такой пиетет?

— На жалость, достоверных портретов Зороастра не сбереглось, — сетовал научник, когда все трое, вернувшись в крепость, сгрудились возле саркофага. — Посему нема примеров для сличения внешности. Брада, усы — их тогда носили все персианцы.

Вадим не сводил глаз с лежавшего в озаренной фонариком призме человека и невольно ежился. А ведь как живой! Что если не врут трактаты и существует какое-то заветное таинство, способное вернуть его из Аида, Эдема… или куда он там, в соответствии со своим вероучением, попал после смерти?

Бред, бред! Однако, стань обретение духовидца достоянием гласности — фанатики устроят шумиху, беспорядки. Им только кинь приманку — раздуют пожар, от которого рогатых в аду затошнит. Зороастр — фигура более чем огнеопасная. И вот что занимательно: за две с гаком тысячи лет его образ потускнел, созданное им учение под напором мировых религий отодвинулось на третий, а то и на четвертый план, число его поборников уменьшилось до незначительной величины, но с подачи Ницше и других радикальных просветителей произошло истинное перерождение подзабытого культа. И ладно бы, в его первоначальном виде. Ничего зазорного нет в том, чтобы жить в праведности и чистоте и посвящать себя благим деяниям, как, собственно, и наставлял своих последователей всезнающий пророк. Однако со временем его светлые догматы были во многом извращены, их поставили на службу низменным потребностям, появилась «идея сверхчеловечества», которая ни малейшего касательства к Заратустре не имеет, но отчего-то связывается с его именем. Другими словами, находка, сделанная экспедицией Вранича, может — если ее умело поднимут на щит — существенно повлиять на общество, и этого нельзя не учитывать.

Извилины научника были заняты теми же рассуждениями, потому что он после краткого молчания проскрипел: