Призраки дома Блэквуд

– Нил, – тихонько позвала она. Их разделяло всего несколько шагов, а он так и не обернулся. – Просто подумай. Ты говорил, Блэквуд каким-то образом влияет на тебя. Если ты чувствуешь… злость, раздражение, или хочешь сделать что-то плохое… – Она откашлялась. – Помни, это все дом. Давай уйдем. Нил, я люблю тебя. И хочу, чтобы с тобой все было хорошо.

– Любовь. – В голосе Нила звучали незнакомые, словно певучие нотки – будто какой-то непонятный акцент. Он наконец повернулся к Маре, и от его улыбки у нее кровь застыла в жилах. – Думаешь, любовь тебя спасет? Думаешь, из-за любви я проявлю к тебе больше милосердия, чем к другим моим гостям?

Это не Нил.

То же красивое, четко очерченное лицо, те же небесно-голубые глаза. Губы, которых она столько раз касалась поцелуем, прямой нос, по которому так часто проводила пальцем, брови, передававшие не настроение, а привычное для него благодушие. Но это выражение лица… Оно превращало прекрасные добрые черты в чудовищную маску, надменную, самодовольную и злобную.

Он поднял с земли какой-то предмет. Ощущение тревоги превратилось в панику, и Мара попятилась. Голос сел, и вместо слов вырвался всхлип. Сглотнув, она попробовала снова:

– Зачем тебе это, Роберт? Что мешает тебе двигаться дальше?

– Ха! – Никакого веселья в смешке не было. Нил, или, точнее, существо, занявшее его тело, двинулось к ней, сокращая расстояние между ними. – Дитя, ты понятия не имеешь, как невежественна. Не сопротивляйся. Я все сделаю быстро.

Нил занес топор. Огромный, старинный, устрашающего вида, с рукоятью из темного дерева и остро заточенным серебристым лезвием. Несмотря на размер, Нил с легкостью справлялся с ним и замахнулся на Мару легким выверенным движением.

Мара отпрянула. Рук коснулся порыв воздуха – свистнувший топор едва не задел ее. Прервав движение, Нил снова замахнулся, гораздо быстрее, чем Мара ожидала. Она проворно пригнулась, и лезвие только слегка зацепило волосы.

Я не могу сражаться с ним. Нужно бежать, оторваться от него, добраться до Эрики, вдруг она уже очнулась и знает, что делать. Должен же быть способ отменить это, вернуть Нила! Обязательно должен!

Развернувшись, Мара бросилась к проему в стене, но тут прямо перед ней ни с того ни с сего с грохотом рухнула каменная глыба, загораживая проход. Пол содрогнулся с такой силой, что Мара потеряла равновесие и упала. В клубах пыли, как в тумане, ничего нельзя было разглядеть, и она, кашляя, перевернулась на спину, светя фонариком перед собой. Луч света выхватил наступающий на нее силуэт с занесенным для замаха топором.

Нил смог бы сдвинуть эту глыбу, но одной ей и пытаться не стоило. Другого выхода из подвала не было. Оба оказались в ловушке смертельного танца, и, казалось, у этого танца нет финала, который не означал бы смерть.

Нил уже подошел на достаточное расстояние, и она, пошатываясь, выпрямилась. В свете подрагивающего лучика она различила на лбу Нила капельки пота и остановилась. Топор был, конечно, тяжелым, но от двух замахов Нил так устать не мог, совершенно точно.

– Нил, – как можно более спокойным тоном произнесла Мара, отступая от медленно приближающегося мужчины. – Ты же еще там? И слышишь меня? Ты должен бороться. Помни, как я люблю тебя.

Нил дернулся. Пот с него лил ручьями, но он продолжал наступать. Эта человеческая реакция подарила Маре проблеск надежды, но вместе с ним накатила волна чудовищного страха. Если Роберт победит… если он ее убьет, это уничтожит Нила. Она не могла так с ним поступить.

Мара уперлась в стену, и что-то кольнуло ее в бедро. В душе мелькнула крошечная надежда, глупая отчаянная попытка, но как же хотелось уцепиться за нее. Мара выудила из кармана пучок шалфея.

Это промедление дорого ей обошлось. Воспользовавшись ее невнимательностью, Нил атаковал, двигаясь гораздо быстрее, чем она ожидала, и в этот раз увернуться не получилось. Топор задел руку чуть ниже плеча. Удар прошел по касательной и рану оставил неглубокую, поэтому Мара не потеряла сознание, но боль была невыносимой. Вскрикнув, Мара уронила фонарик, успев отшатнуться от нового взмаха топора.

Времени думать не было: она запихнула шалфей себе в рот. Дэмиен говорил, что дым должен ослаблять и рассеивать духов, но поджечь пучок ей было нечем. Вместо этого она бросилась на Нила, торопливо пережевывая растение.

Приближаться было рискованно, но так он хотя бы не мог ударить ее топором. Мара подобралась вплотную к Нилу, смотревшему на нее с яростью и злобой, и выплюнула кашицу из шалфея прямо ему в лицо.

Взревев, он отшатнулся, закрыв лицо руками, пытаясь стереть частички травянистой массы, и рухнул на пол.