Призраки Джейн Лоуренс

Пыль кружилась под сводчатым потолком, медленно оседала на предметах. Дом рушился, распадался на части, как и его призрачные обитатели.

Августин несся вверх по лестнице в холл, она затаила дыхание, вспомнив о стене, разделившей его пополам, но та чудесным образом исчезла.

Наверху стонала кровля, взвизгивали, разрушаясь и крошась, металл и стекло — библиотека рухнула. К счастью, они уже добрались до входной двери. Рама ее покосилась от сместившегося веса, каменная стена пошла трещинами. Августин выбил дверь ногой, и они сбежали по ступеням на размытую грязь дорожки.

Линдридж-холл обрушился за спиной.

Огромное облако пыли, смешанной с энергиями дома, ударило в спины, подталкивая вперед, заставляя бежать быстрее. Ее зашитый живот жгло от нестерпимой боли, ее заглушила какофония падающих на землю обломков. Издалека доносился треск пожара. Изумленная, Джейн огляделась, но не увидела ни дыма ни огня. Затем почувствовала прикосновение руки и сжала ее так крепко, как только смогла.

Звуки угасали и вскоре свелись к приглушенному шипению, как будто от затухающего костра, и протяжным грохочущим звукам перекатывающихся кусков металла и камней.

— Все закончилось? — спросила она. — Я видела, как рушились фигуры, как горел жертвенный огонь…

— Все закончилось, — прошептал он. — Заклинание сработало. Только вот, Джейн… ты умерла. Я чувствовал, что ты умерла. Я видел.

И я видела, как умер ты.

Это было предрешено. Она приняла смерть.

Раз она не умерла, значит… что?

Значит, Августин совершил не один обряд.

— Да, я умерла, — согласно кивнула Джейн.

Он поцеловал ее в лоб.

— Надо выйти на дорогу. Дождаться кареты. Нас обязательно найдут, ведь кто-то наверняка услышал, что особняк разрушился.

Разрушился. Дома больше нет. Хотелось смеяться от радости и плакать. Разумеется, дом должен был рухнуть, когда подействует заклинание, а хозяин умрет. Дома нет, с ним исчезло и все наколдованное ею, каждая стена, каждая ее частичка.

— Судья арестует меня, — произнесла Джейн.

— Я ему не позволю.

— Я дала понять слугам, что убила тебя.

— Но я здесь. Давай, надо идти, из-за протечки в газовой трубе огонь скоро вспыхнет сильнее. Здесь опасно оставаться.

Августин сделал несколько шагов, прихрамывая на одну ногу, и потянул Джейн за собой. Она не могла идти. Не могла стоять, так болели швы на животе. Она закрыла глаза и заплакала уже не от радости, а от боли, огорчения и облегчения тоже.

Но все же в некотором смысле они живы. Возникшие из пелены тумана звуки донеслись до них одновременно. Топот копыт, обмен словами, мистер Лоуэлл, укрывающий ее плащом, затем руки его и Августина, поднимающие ее в карету. Она слышала, как они спорили, ругались, умоляли друг друга, затем Августин появился на подножке, и карета тронулась. Он сел напротив нее — так же, как в день их свадьбы, в тот день, когда все пошло не так.

Она начертила небольшой круг на диване, приложила усилия, чтобы выстроить стену. Улыбнулась, когда ничего не вышло, и заснула.

Глава сорок четвертая

Последующие четыре дня Джейн по большей части находилась без сознания. Изредка приходя в себя, видела лежащего рядом мужа. Обломки Линдридж-холла повредили ему ногу, но это не мешало устроиться рядом и не выпускать ее из объятий. Нога с наложенной шиной прижималась к ее бедру, и вскоре Джейн обнаружила, что дыхание и тепло Августина дарили не меньшее облегчение, чем опиум от болей в животе.

С визитом приходили из магистрата, слуги и даже Абигейл Ю, желавшая увидеть выхаживавшую ее женщину. Джейн пряталась ото всех в спальне, не готовая управлять чувствами и эмоциями, а также предстать перед людьми во всей силе. Встреча с мистером Лоуэллом, однако, стала неизбежным исключением, ведь, несмотря на благополучный исход, он ей не доверял. Она часто слышала, как он бродит по коридору, недоумевая и задаваясь все новыми и новыми вопросами. Он приносил еду, но ни разу не произнес ни слова. Августин предложил заменить его кем-то, кто будет относиться не столь предвзято, но Джейн отказалась. Она заслужила его сомнения и осуждение.

Августин проводил все ночи в клинике, но чувствовал себя хорошо. Джейн радовалась этому больше, чем он сам; казалось, он забыл недавнее прошлое, хотя с удовольствием вспоминал учебу в университете. О клубе магов, Хант и друзьях упомянул вскользь, но подробно рассказал об Элоди, родителях, радостях и потерях юности, жизни до того, как все в ней рухнуло.

Поначалу Джейн воспринимала лишь половину им сказанного, но с каждым днем все больше крепла. Инфекции удалось избежать, швы не гноились и зажили быстрее, чем можно было надеяться, хотя на коже, конечно, останутся шрамы.