Про Дуньку, которую знали все

И даже ночью приснилось это гадкое собрание. Только теперь жалили не словами — со всех сторон тянулись к ней скрюченные в злобе пальцы. Вот-вот вцепятся в волосы, до крови расцарапают лицо ногтями! Дунька истошно закричала и проснулась. Села на постели, слизывая с губ солёные слёзы. В комнату вбежал Валерка. Осторожно уложил её в постель, сел рядом, стал ласково гладить по волосам.

— Успокойся, девочка моя! Это плохой сон. Никто тебя не тронет. Я всегда буду рядом. Ты мне веришь?

Дунька кивнула. И так не хотелось, чтобы отчим уходил. Двумя руками обхватила его локоть. А он продолжал убаюкивать её словами:

— Вот окончишь школу и выучишься на врача. Будешь людей спасать. Ты ведь, я знаю, крови не боишься. И тогда все увидят, какая ты умная, добрая и способная девочка, Евдокия Цыганова…

— Евдокией меня никто никогда не зовёт! — всё ещё хлюпая носом, сказала Дунька.

— Тебя так будут все величать, когда вырастешь. Не веришь? У кого хочешь спроси.

У Дуньки сразу слёзы испарились. А что? Клёво! И никакая она не «Дунька-пердунька» и не «Дунька с трудоднями», как обзывали её дворовые ребята, а… Евдокия!! Впечатляет! Зря она на мать обижалась: «Зачем ты меня Дунькой назвала?! Ни у кого в классе такого дурацкого имени нет! Только у меня! Как насмешка! Как дразнилка!» На что мать ответила как-то уж больно витиевато: «Имя у тебя, действительно, редкое. Но не в нём суть. Дело в отношении людей к тебе. К любому, даже к самому красивому имени можно злую обзывку приклеить. Ну, вот я, например, тебя ведь не Дунькой, а Дуняшей зову». Ну, завернула! Хотя… вообще-то правильно.

— А знаешь, что означает твоё имя? — лукаво улыбнулся ей Валерка.

— Не-а!

— Евдокия — по-гречески значит «славная». Ты ведь у нас славная, правда?

Дунькины губы тронула стыдливая улыбка.

— Знаешь, а я ещё и Цыгановой не хочу быть! — поддавшись какому-то порыву, прошептала она.

У Валерки округлились глаза.

— Так давай сменим фамилию! Возьми мою. Будешь не Цыганова, а Любимова. Кстати, — поднял он вверх указательный палец, — отличная идея! И жить начнёшь с чистого листа.

— Как это? — запилькала длинными ресницами Дунька.

— А вот так! Была Дунька Цыганова с её вечными проказами, да вся вышла! И теперь есть Евдокия Любимова, которая умеет людей уважать. А значит, её тоже все любить и уважать будут! Каково? А?!

Дунька съёжилась, насупилась, исподлобья взглянула на Валерку: что она, людей не уважает?!

Валерка спохватился:

— Не обижайся. Но ведь было же такое? Иначе бы на собрании столько упрёков не прозвучало. Давай правде смотреть в глаза. Ну, например, урок идёт, а ты шумишь, ребятам слушать мешаешь. Значит, ты их не уважаешь. Так?

— А за что их уважать?! — вскинула голову и снова распрямила плечи Дунька.

— О-о-о! — протянул Валерка. — Как всё запущено! А это уже высший пилотаж зазнайства! В классе, значит, кроме твоей особы, достойных ребят нет? Знаешь, это уже даже не зазнайство, а гремучая гордыня! И гордыню эту из себя ты, Дуняша, должна калёным железом выжигать!

Дунька фыркнула. Сказанул тоже! Но в голове засело.

А Валерка продолжал:

— Окружающий мир, девочка моя, относится к человеку так, как он сам относится к окружающему миру. Вспомни мудрую народную пословицу: «Как аукнется — так и откликнется». Это факт!

Дунька скривилась. Во замудрил! «Окружающий мир», «окружающий мир»! И это глупое правило: «Людей надо любить, уважать». Каждый день об этом в школе долдонят. И он туда же!

Будто прочитав её мысли, Валерка решил пояснить примером:

— Как думаешь, почему у тебя в классе друзей нет?

— Нужны они мне, как собаке пятая нога! — тут же отбила глупый вопрос Дунька.

— Во даёшь! — покачал головой отчим. — Изолировать себя от общества хочешь? Добровольно в невидимую клетку засесть?

Ну к чему он это?! В какую «клетку»? Однако мысль пошла «гулять по буеракам». А что? Друзей-то, действительно, нет. Вовка Ершов с Колькой Ручкиным — друганы не разлей вода. И в школу, и из школы вместе идут. А что им? Живут в одном доме. Танька Фролова с Викой Воробьёвой — опять же: на каждой перемене шушукаются. В выходные друг у дружки даже ночуют, Танька как-то хвасталась. Хотя, казалось бы, что между ними общего? Вместе выглядят как корова с телёнком. Вика высокая, толстая, краснощёкая, а Танька как заморыш какой. Дунь на неё — зашатается. Стоит только кому-нибудь из мальчишек её плечом задеть, сразу кричит: «Вика! А что он меня?!» Та сразу, телесами колыхая, бежит на помощь, за обидчиком вдогонку… Юрка Блохин с Борькой Ефимовым как два брата-акробата. С первого класса за одной партой сидят и на физкультуре в шеренге рядом. Каждый пирожок, каждый бублик у них пополам. Если у одного конфета за левой щекой, то у другого — за правой. Оказывается, в классе и правда почти все по парам.