Про Дуньку, которую знали все

— Негоже это! — покачала головой баба Зоя. — Уж если не «папой», так хоть «дядей Валерой» зови. Обидно человеку без имени быть. Раньше, бывало, если кого не уважали, по имени не называли, а просто говорили: «Ты бы сходил…», «Ты бы сделал…», «Ты бы помог…». И потом это «Тыбы» прозвищем становилось: «Тыбы» — да и всё тут. А ведь любит он вас с мамой…

Дунька ничего не ответила, только плечами пожала. В общем-то баба Зоя, как всегда, права. Только как себя пересилить? Привыкла уже. И лучше бы, конечно, не «дядей», а «папой» звать. Представила себе это — и в груди от радости что-то затрепыхалось, будто мотылёк какой внутри крылышками замахал.

— Ну а что за мальчик к тебе в гости приходил? — хитро взглянула на неё баба Зоя.

Дунька свела губы в дудочку, кокетливо склонила голову набок. Ох уж эта баба Зоя! Через стенку видит, что ли? Но доверительный разговор обрывать не хотелось.

— Да это новенький наш. Мы с ним дружим.

Сказала и залилась краской. Враньё ведь!

Вдруг Руслан к ней больше и не подойдёт?

— А чего ж покраснела так? — не унималась баба Зоя. — Хороший парень? Нравится тебе?

Дунька кивнула:

— Он не такой, как другие мальчишки. За девчонок заступается. Его все в классе любят. Он — умный. И сильнее всех.

— На такого равняться надо, — рассудительно произнесла баба Зоя. — Бывают такие люди… лидерные.

Но мусолить щекотливую эту тему Дуньке больше не захотелось. Душу жгли очень важные для неё сейчас вопросы.

— Баба Зоя, а ты во сколько лет в первый раз влюбилась?

Спросила и так притихла, что стало слышно, как старинные настенные часы с кукушкой и тяжёлыми гирями в виде еловых шишек отсчитывали секунды. Дуньке казалось, прошла уже целая вечность, а баба Зоя всё молчала. Хоть бы кукушка выглянула, что ли! Ведь уже ровно три часа! Но и та, видно, проспала. Дунька первой решила нарушить молчание. С самой обольстительной улыбкой показывая на часы, прошептала:

И вздохнула баба Зоя:

«Как же мне не горевать!

Из моих часов кукушка

Перестала куковать…»

Баба Зоя находчивость её оценила, потрепала по голове.

— Когда я впервые влюбилась, спрашиваешь? Да лет в четырнадцать. Это вы теперь скороспелые. А нам про любовь думать было некогда. Сызмальства родителям помогали: и деревья пилили, и в огороде грядки пололи, и за скотиной ухаживали, и с младшими братьями-сёстрами нянчились.

Рассказывала баба Зоя медленно, с такими длинными паузами, будто испытывала Дунькино терпение. Но торопить её Дунька не решалась: характерец ещё тот. Может вообще замолчать и потом слова от неё не добьёшься.

— Как-то раз корову в обед пошла доить, на уденье, значит… — словно с трудом вытягивала из памяти баба Зоя. — А пастуха в этот день подменял его сын. Они в соседней деревне жили. То да сё — разговорились. И стали по вечерам у речки встречаться. Помню, бывало, возьмёт он меня за руку, спрашивает что-то, а я молчу. От неги язык отнимался. Глупо так улыбаюсь. И чувствую, что ноги ватными делаются и тело силу теряет, будто кто из меня весь дух высосал…

Баба Зоя замолчала и уставилась на картину, где был изображён пастушок с дудочкой, а в стороне, на берегу лесного озера, паслось стадо…

— Баба Зоя, баба Зоя, — затормошила её Дунька, — а дальше-то что?!

— А что дальше? — не сразу вернулась из далёких воспоминаний баба Зоя. — В армию его забрали. Он на четыре года старше меня был. А я в шестнадцать лет уж замуж выскочила. Не по годам рослая да телом спелая была. Не дождалась, значит…

— А он? Он-то что? Когда из армии пришёл? — не унималась Дунька. От волнения в горле у неё разом пересохло.

— В город уехал — работу искать. Женился потом… — почему-то вздохнула баба Зоя. — Первая любовь — она, Дунюшка, зыбкая очень.

Редко когда случается, что со школьной скамьи — да на всю жизнь. Но чувства эти, сильные и чистые, надолго в память врезаются…

Сердце у Дуньки ёкнуло. Вот и она при виде Руслана в какой-то ступор входит. И у неё, как у бабы Зои, язык отнимается и в душе что-то оттаивает. Может, и она, Дунька, влюбилась?! Только этого не хватало!

Взглянула на бабу Зою и поняла, что больше ничего на эту тему из той сегодня не выжмешь. Она уже и телевизор включила. Сейчас начнутся её сериалы. Тяжело вздохнув, Дунька участливо предложила:

— Баба Зоя, давай я тебе чем-нибудь помогу?

Та обрадовалась:

— Сходи-ка, Дунюшка, в магазин, хлеба да молока купи, ладно? Сердце у меня последние дни что-то сильно болит. Тяжело стало по лестнице подниматься. А ещё, если сумка в руке, на каждой лестничной площадке привал делать приходится.

Зажав в кулаке деньги, что ей дала баба Зоя, Дунька опрометью метнулась домой. Быстро оделась и крикнула матери, которая хлопотала в кухне:

— Я — в магазин! Надо бабе Зое молока и хлеба купить!

Уже закрывая дверь, услышала:

— Там дядя Валера. С ним вместе возвращайся!