Проданный ветер

Прошло еще несколько томительных часов ожидания, которые так и не дали пленником шанса – охранявшие их индейцы продолжали сидеть у костра. А, вскоре двор кирпичного завода, заполнили идущие и едущие на конях соплеменники Лиса. Тишину ночи заполнил храп коней, бряцание оружия и упряжи, хруст снега и гортанные возгласы индейцев. Костер во дворе вспыхнул с новой силой, своим подрагивающим светом озаряя суровые лица, несомненно, важных людей племени, которые отличались от своих соплеменников и своим возрастом, и своими богатыми нарядами, мелькавшими под тяжелыми шубами. С десяток человек, держа наготове винтовки, встали по периметру кирпичного завода, образовав тем самым боевое охранение. Остальные, сомкнувшись вокруг костра в плотное кольцо, терпеливо наблюдали, как уважаемые люди племени степенно набивали табаком свои трубки. Затем раскурив их, какое-то время, молча, курили в полной тишине, глядя на огонь.

Орлов вместе со всеми молча, смотрел на все это через окно, и напряженно думал о том, что все эти не грамотные, темные люди, так и не признавшие в основной своей массе христианства, продолжали безоговорочно верить своему шаману. Бояться злых духов, не понятных явлений природы и трепетать перед своим Инук-Чуком. Все они были детьми природы и слишком зависели от ее капризов, поэтому старались так тщательно, исполнять обряды своих предков, веря, что в этом их ждет успех и процветание племени.

Привнесенный на эту землю поселенцами, миссионерами и авантюристами всех мастей, другой образ жизни, с другими ценностями, нанес сильный удар по их вековым устоям, которые они пытались сохранить, как могли. Но теперь эти первоначальные народы, уже знали вкус водки и денег, в их вигвамах стали появляться неведомые болезни, которые иногда ставили крест на жизнь целых деревень. Именно поэтому их шаманы старались изо всех сил, с отчаянием обреченных, справлять большие и малые мистерии в надежде договориться со своим богом о благополучии. В жертву приносились охотничьи трофеи, лошади и конечно заклятые враги племени. Всеми этими ритуалами, они пытались отделить себя, насколько это было возможным, от наступавшей на них цивилизации, которая так осложняла их размеренную жизнь.

Орлов стиснув зубы, наблюдал как глубокая чаша с водкой, пущенная по кругу вернулась к одетому в лохматые ритуальные одежды шаману, который допив из нее до конца, вдруг бросил ее к ногам старейшин, и стал при этом неистово молиться, произнося заклинания, обращенные к звездному небу. Все громче и громче, ударял он в бубен, выкрикивая нараспев не понятные фразы, медленно пританцовывая и двигаясь вокруг костра, перед расступившимся кругом соплеменников. Его движения и удары в бубен постепенно убыстрялись и убыстрялись, становились все громче и громче, бормотания стали срываться на гортанные крики, что придавало всему этому действу, на фоне пританцовывающих соплеменников, особенно злове6щую картину. Которые тоже, двинулись вокруг костра, притопывая и прихлопывая в такт ударов в бубен.

Поручик, наблюдавший за всем происходящим, облизнул обветренные губы, и устало проговорил:

– Ну, вот, кажется и начался шабаш. Скажи, Мотори, а твои братья точно придут к нам на помощь в случае нашего побега?

Аулет, с нескрываемым волнением, молча смотревший на все происходящее. Под гипнотизирующий ритм ударов в бубен, медленно повернул голову и произнес:

– Мои братья, придут в нужный момент на помощь, только в случае побега. Вам нужно выждать время, пока огненная вода смутит мысли и чувства собратьев Лиса.

Внезапно двери в барак с шумом распахнулись, и внутрь буквально ввалился уже пьяный Лис, в сопровождении пятерых рослых соплеменников. Подняв свой факел над головой, дрожа всем телом от возбуждения, он пьяно выпалил:

– Хао, урусы! Какая славная лунная ночь выдалась для принятия смерти! Шаман говорит, что наш Инук-Чук ждет уже вас! Ты уже готов принять смерть, брат?

– От тебя несет огненной водой, как от горького пьяницы, – спокойно отозвался Мотори.

Услышав эти слова, Лис зашелся от истерического смеха, едва сумев выдавить:

– Вяжите их вожжами! Пора начинать праздник!

Осыпав пленников градом тумаков и ударов, навалившиеся индейцы скрутили им руки и ноги, и под одобрительный рев толпы потащили к костру, где показав лица поверженного врага старейшинам, оттащили к одной из печей, стоявшей шагах, в тридцати от толпы. Бросив пленников в снег, чугучи вернулись к костру, у которого к тому времени, уже пошла по кругу очередная чаша с водкой, под бой бубна и гортанные крики шамана, доводившие притопывающую толпу до какого-то дикого исступления. Употребив очередную порцию водки, помощники с Лисом вернулись к пленникам и, схватив, под руки аулета потащили его к костру.

Степанов, молча наблюдавший за всем происходящем, не выдержал и, глядя на двух индейцев, таскающих к печи хворост тихо прошептал:

– О, смертушка, благодетельница ты наша, приди уже к нам и избавь нас от горькой участи.