Проданный ветер

– Они ведь наверняка считают, что здесь добра всяческого, мерить аршином начнешь, не перемеришь. Так что не должны сильно взрывчаткой баловаться. Ну, а там пока они нас выкуривать будут, глядишь, и староста появится с мужиками! Благо шхуна у Бернса-покойничка на потопление тяжела, прорвемся как-нибудь.

Тянулись томительные часы ожидания, а помощь все не шла. Орлов, через каждые полчаса, осторожно поднимался на палубу. И пробираясь за бортом к носу, развороченному взрывом судна, наблюдал в бинокль за неприятельской суетой на берегу. Который, не обращая никакого внимание на ледяной ветер, запалив костры, ремонтировал свои лодки, явно готовясь к новому штурму.

Поручик прекрасно понимал, что противостоять противнику они уже не могут – у них было мало патронов, они были ранены, у них осталась одна винтовка, а главное они были заперты на судне, что лишало их любого маневра.

Пробравшись в очередной раз на нос судна, он обратил внимание, что неприятель, по всей видимости, закончил конопатить пробоины и теперь сидел у костров, явно ожидая чего-то. Почувствовав не ладное, он достал револьверы и стал вслушиваться в шум катившихся за бортам волн. Какое-то не хорошее предчувствие, которое появилось еще в слободе, накануне визита Тутукано в дом Степана, внезапно усилилось, застучало в висках, отдалось болью в сердце. В какой-то момент, среди шума волн и скрипа мачт, он отчетливо различил всплески и скрип уключин – это мог быть только враг. Времени вернуться и запереться уже не оставалось – люди Тутукано могли появиться на палубе в любой момент. Прошло еще несколько томительных минут, прежде чем он увидел как, через борт перемахнуло несколько индейцев, которые тут же спрятались среди палубных построек. Враг вновь предпринял дерзкую атаку со стороны океана. Притаившись за такелажным ящиком, держа в руках револьверы, Орлов стал ждать. Тем временем еще несколько человек перемахнуло через борт и, замерев на мгновение, двинулись, пригнувшись к двери, ведущей в трюм. К ним тут же присоединились спрятавшиеся ранее. Орлов терпеливо ждал, пока все семеро ползунов окажутся рядом, в узком секторе обстрела, что позволило бы нанести им максимальный урон.

Тем временем индейцы, общаясь между собой лишь условными знаками, приблизились к двери и стали проворно скидывать с себя верхнюю одежду, явно готовясь к последнему броску в трюм шхуны. Поручик медленно прицелился в их спины и, стиснув зубы, открыл яростный огонь по неприятелю. Его модернизированные револьверы Смитта – Вессена, с патронами кругового воспламенения под большой калибр, да еще с не большого расстояния, не оставили нападавшим ни единого шанса.

Окинув взглядом поле бое, а точнее место расстрела, офицер удовлетворенно покачал головой, не спеша, перезаряжая револьверы. Услышав стрельбу, оставшийся на берегу противник, словно по команде, стал спешно грузиться на свои залатанные каноэ, явно намереваясь повторить атаку.

Заметив это, поручик зло сплюнув, подошел к двери и открыв ее крикнул:

– Урядник! Собери трофеи, а я проверю палубу!

Не дожидаясь ответа, держа наготове револьверы, он осторожно обошел шхуну и, не обнаружив больше никого, вернулся к корчившимся на скользкой палубе врагам. Не увидев казака, Орлов не спеша собрал оружие нападавших, ремни с патронами, револьверами, ножами и только после этого подойдя к открытой двери, вновь крикнул вниз:

– Степанов! Принимай, братец, оружие! Спишь, что ли?

Вместо ответа, до него донеслись какие-то странные звуки из трюма, похожие на какие-то хрипы. С тревогой он глянул на тела индейцев и только тут все понял – на палубе лежало лишь шестеро. Бросив тревожный взгляд в сторону приближающегося врага, поручик стал спешно спускаться по лестнице в низ. Дрожащее пламя керосиновой лампы, выхватывало часть качающегося коридора, на полу которого, в смертельной схватке сцепились, раненный им индеец и старый казак. Который из последних сил, храпя и задыхаясь от кашля, пытался скинуть с себя наподдавшего. Оказавшись внизу, поручик подошел почти вплотную и выстрелил в затылок напавшему на казака. Выстрел из тридцать второго калибра буквально разорвал голову индейца, забрызгав все вокруг студенистыми хлопьями мозга. Схватив за шиворот мгновенно обмякшее тело, Орлов брезгливо отшвырнул его в сторону и, протянув руку, помог подняться уряднику.

– Вот ведь здоровенный мерин, – тяжело дыша, выдохнул тот. – Спасибочко, ваше благородие, за малым не зарезал гад! Как коршун сверху свалился!

– Держи оружие, а я пойду, двери закрою. В приступ опять пошли нехристи.

– Разве мы оборону держать на палубе не будем? – растерянно пробормотал тот, принимая трофеи.

Поручик внимательно посмотрел на Степанова и, покачав, головой сказал:

– Качка усиливается, я едва на ногах смог стоять, не палуба, а каток настоящий, да еще останки людей Бернса за ноги цепляются. Теперь здесь для нас последний рубеж образовался.