Профессия

         Девочка всматривается в меня, словно что-то ищет в моем лице.

– Илья, что же будет дальше?

– То, что и было...

– Я не смогу остаться в Киеве.

– Киев – не самый лучший город на свете.

– Иванна будет убита.

– Ежедневно на земле погибают тысячи невинных людей.

– Я могу никогда больше тебя не увидеть.

         Входит официант. И я заказываю гору еды и коньяк. Мы не ходили с ней в рестораны, не гуляли вместе по ночному городу, не целовались в кинотеатрах. Мы не делали тысячу вещей, которых уже и не сделаем. На память останется драка, несколько ночей секса и этот ужин в «Шарме».

– Энжи, ты знаешь, что мир несправедлив. Если бы мир был справедлив, твой народ не знал бы войны, твои родители были бы живы, на Иванну никто не охотился бы, и мы не прощались бы сегодня. Ты веришь, что выполняя приказы Зака, борешься за справедливость, которой нет. И Зак верит, что, подчиняясь командам своего руководства, он служит общему делу. Но ни его, ни твое занятие не исправляет мир, не делает его справедливее…

         Энжи молчит, смотрит на еду и молчит. Не может ни к чему прикоснуться.

– Я не знаю, как ты будешь жить дальше, попадешь ли когда-нибудь в Киев и увидимся ли мы снова. От меня это не зависит, и я не могу тебе ответить. Пожалуй, на эти вопросы может ответить Зак, потому что от него твоя жизнь зависит больше, чем от меня или от тебя самой. Если, по-твоему, это справедливо, то ты на верном пути...

         Я наливаю ей коньяку, но она неподвижна.

         Наши жизни – это дороги, которыми мы идем. Пересекаются они или расходятся в разные стороны. Выбираем мы их осознанно или попадаем на них случайно...

         Моя дорога пересеклась с дорогой Энжи. Можно сказать, что для меня Энжи – средство, но чем являюсь я для нее, понять сложно. Если бы я стал ее целью, она изменила бы свою дорогу, точнее изменила бы своей дороге и пошла бы по другой. Но я не уверен... В Энжи я не очень уверен...

         Сейчас в ее глазах – застывшие слезы и ничего больше. Те же слезы, которые она проливала по матери, отцу и Родине. Те же, которые сопровождали ее холодное одиночество, ее будни в лагере, ее скитания по миру, ее заказы, ее безрадостные, беззвездные ночи...

         Чернота смотрит из ее глаз мне в лицо. Воронки взрывов, холод оружия, обрывки разговоров с Заком, переезды, заказы, крест прицела...

– Энжи, мой ангел...

         И вдруг она поднимается. Внезапно, словно молнией раскалывает неподвижные воздух.

– Прощаться очень больно. Я не хочу плакать. Не думала, что будет так тяжело. Я задала тебе много вопросов, на которые ты, действительно, не можешь ответить. Но есть еще один. И для меня он важнее всех остальных. Обещай, что не обманешь меня...

         При этом она делает еще шаг назад.

– Ты меня любишь? – спрашивает Энжи.

– Я очень люблю тебя.

         И она выскакивает. А я остаюсь перед накрытым столом. Пью коньяк и вспоминаю ее чернющие глаза. И глаза Зака. Московская ночь высыхает вместе с последней каплей в стакане.

         Может быть, я алкоголик. У меня не очень стойкая психика, я курю, бывает, нюхаю кокаин. Я не люблю ни газет, ни телевидения, у меня нет кумиров и идеалов, я не очень верю в Бога.

         Но есть еще одна очень плохая черта. Пожалуй, недостаток. Пожалуй, с этим надо бороться. Может, когда-нибудь я исправлюсь, но пока рай для меня закрыт.

         Я лжец.

34. ЗДРАВСТВУЙ!

         Здравствуй, Киев, мать городов русских! Уже совсем лето. Уже капают кондиционеры, молодежь курит дешевый Next, и я знаю, что я тоже – следующий.

Я возвращаюсь в июнь.    

         В Киев. В свою квартиру. В начало пути.

         Я больше не несу ответственности ни за жизнь Иванны, ни за жизнь Энжи, ни за все мировое зло. Это мне не по плечу – увольте!

         У Макса новый «лексус». Он сигналит мне на светофоре и орет в окно:

– А я по номеру тебя узнал!

– Идентификационному?

– Ну! Бухаем?

– Я за рулем.

– Теперь я тоже. Дадим работу таксомоторному парку!

         И мы среди бела дня заваливаем в кафе. Я рад Максу, как родному. И он мне, кажется, тоже.

– Ничего так выглядишь.

– Ты тоже вроде поправился.

– Похорошел?

– Зареально.

– «Лекс» как тебе?

– Великолепная тачка!

         Но свою «бэху» я бы на его «лекс» не променял.

– Про наших знаешь?

         Наших-не наших?

– Сахар фитнесс-клуб купил, тренирует. Соня в крутой криминальной газете. Мастер расследования. Мотается по миру.

– На мотоцикле?

– На самолете!

– Ого! А ты?

– А я... как обычно. За компом сижу. Написал, кстати, прикольную игруху. «Миссия Z» называется. Слышал?

– Не.

– Купи. Оч рекомендую.

         Макс поправился, но мало изменился. Кепку снял, но волосы – косое каре. Даже когда он приколы мочит – изысканный такой малый.

– А ты как? – интересуется у меня.

– Ничего такого. Было одно дело – кончилось.

– Все погибли?

– Почему?

– Шучу. У тебя ж обычно все погибали. А как твоя «любимая девушка», ради которой?...

– Разлюбил.

– Разлюбил? Вот так просто?

– Да.

– А твой «лучший день»? Так и не было?

– Пока не было.

– Будет?

– Обязательно.

– Ты очень спокоен.

– Я перестал метаться.

– Давно?

– Недавно. В Москве. Понял, что бессилен. Это меня преследует, Макс. Ситуация повторяется – я бессилен помочь. Когда я болею, мне это снится: бегу – и не успеваю, стреляю – и осечка.

– Ты не импотент пока еще?