Прогнозы постбольшевистского устройства России в эмигрантской историографии (20–30-е гг. XX в.)

Но необходимо, чтобы в большевизме появились трещины, раскол и большевики вытесняли бы друг друга. Отсутствие этих трещин означает, что речь идет пока не об эволюции, а о новой тактике, о спасении большевистского существования. И перед защитниками новой России, к которым Маклаков причислял себя и Бахметева, стоят сложные задачи: способствовать созданию «новой, разумной веры» в буржуазную Россию, нарушения по возможности равновесия между правыми и левыми элементами в большевизме, а главное – не упустить время для способности большевизма к перерождению. Большевизм переродится, считал Маклаков, но не скоро и не легко[170]. При этом Маклаков подчеркивал, что нельзя эволюцию жизни отождествлять с эволюцией власти, с эволюцией большевизма

[171].

В новой исторической ситуации, осознавая невозможность низвержения большевизма, Маклаков считал необходимым перенести центр тяжести антибольшевистской борьбы. «Нужно помочь России – перестать быть паразитной страной, которая только потребляет, что раньше производила. Нужно говорить о восстановлении России как производящей страны»[172]

.

Будущая Россия мыслилась Маклаковым как крестьянско-купеческая. В этом он был солидарен с Бахметевым. «Все наше крестьянство есть собственник, т. е. буржуй; оно и спасет Россию от потрясения», – писал он Бахметеву. Однако, Маклаков отмечал, что на практике русский крестьянин оказался «оплотом консерватизма» и во время революции проявил пролетарскую психологию и революционные привычки, и объяснял это тем, что крестьянин не имел психологии настоящего собственника, жил общиной и по существу был бесправен. И сейчас, если надлежит разрешить эту задачу, необходимо, полагал Маклаков, поставить крестьянина в те нормы, где он может быть буржуем, т. е. прежде всего собственником своей земли, а также изменить его правовое положение.

Маклаков вспоминал, что перед революцией он занимался проектом, в котором проводил следующую мысль: крестьянство как сословие в юридическом смысле не должно было существовать. Крестьянство он рассматривал как профессию; оно должно иметь все те права, которыми наделены другие слои общества. При этом Маклаков учитывал, что если крестьяне владели надельными, полученными от общины землями, то те не были их личной собственностью, а в лучшем случае семейной. Из этого «заколдованного круга» сложных сословных правовых установок крестьянского права Маклаков, по его словам, вышел, заменив крестьянское сословное законодательство социальным законодательством, которое отрывалось от человека и переносилось на землю и было проникнуто одной идеей – защиты мелкой собственности, подобно рабочему социальному законодательству, защищающего рабочих от капитала[173]

. Этот проект Маклаков называл революционным, так как уничтожалось сословное положение крестьянства. И хотя Маклаков сам сомневался в необходимости в современных, уже иных исторических условиях использовать эту работу, важно отметить его знание и проникновение в проблему крестьянства и его судьбы.

Относительно второй части формулы «крестьянско-купеческая Россия» Маклаков давал следующее пояснение. «Рядом с крестьянином, – писал он Бахметеву, – Вы ставите купца; конечно, купец не значит торговец, и вообще торговля при всей своей необходимости имеет второстепенное значение; важнее торговли будет производство; купец значит просто крупный капитал, который будет оплодотворять и промышленность, и торговлю и, вероятно, само земледелие… Крестьянин как мелкий капиталист и собственник, купец как крупный капиталист и собственник, – вот те основы, на которых Россия будет строиться»[174]. Характерно, что у Маклакова возникала мысль создать крестьянско-купеческую политическую партию, что означало бы создание буржуазной программы и буржуазной идеологии. Мысль о солидарности промышленного класса и капитала с крестьянством была подсказана Маклаковым Савинкову, прозвучала в докладе последнего 28 сентября 1921 г. в Париже и была с одобрением встречена промышленниками.

Марксистское учение о замене капитализма социализмом представлялось Маклакову «разбитым жизнью». Это утверждение явилось основополагающим в его взглядах на развитие России. Он считал, что российский опыт дает основание признать необходимость развивать капиталистический строй.

Маклаков солидаризировался с Бахметевым в необходимости создания прежде всего новой идеологии собственника как «знамени эпохи». Свобода являлась непременным спутником этой идеологии. В подтверждение этого Маклаков приводил высказывание Достоевского о том, что «деньги – чеканная свобода», и напоминал, что Столыпин в одной из речей цитировал эту фразу. Маклаков был убежден, что для собственника нужны экономическая и правовая свобода, гражданские права и защита всякой инициативы.