Читаем Прогулки с бесом, или "Gott mit uns"! полностью

Удивление кроется в другом: все между собой были "товарищи", но почему "товарищи" охотно истребляли себя — одна из многих загадок "русской души". Если "товарищ", то почему рвёшь ноздри? "друг у друга"! Хоть ты и друг, но всё же… В те времена и дразнилка родилась: "все мы товарищи, но среди нас есть такие товарищи, которые нам не товарищи"!

Мы не любили "врагов народа" и такая нелюбовь говорила о "высоком патриотизме". Поэтому взаимные расправы производились без передышки. Это были прекрасные времена "самоочищения", когда любой никчемный люмпен, налитый по ноздри "пролетарским происхождением", бось, рвань и пьянь, "понимавший мелкобуржуазную сущность" отца, с наслаждением пугал его:

— А ты не брат того… — и называл фамилию сгинувшего неделю назад "товарища" и "большого партийного деятеля" вчерашнего дня.

Всех и во всё уровняла советская власть, но с происхождением граждан ничего не могла поделать.

Отец пил мало, но иногда всё же напивался. Совсем не пить в "трудовом и здоровом советском коллективе", быть трезвым во все времена "коллективов" считалось подозрительным:

— Глядико-ко, не пьёть! — и далее "товарищи" пытались выяснить причину отказа от принятия "общечеловеческих радостей":

— Не наш он! — даже и такие, как бы в шутку сказанные подозрения, могли перейти в уверенность "бдительных товарищей". Следующее заключение тех же "бдительных товарищей", как правило, могло быть и таким: "враг народа" — зависело от настроения заявителя. Суть наша такая, песнями подтверждённая:

"…бездельник, кто с нами не пьёт!"

После звания "враг народа" жизнь "титулованного" заканчивалась.

Заметил: любимое занятие наше — гадить в карман и душу друг другу с поганой ухмылочкой и ясными глазами:

— Хотя и делаю гадость, но ты меня прости заранее!

Короткая справка по линии деда, приказчика: помянутый выше мещанин Якушка, древний предок, древнее никого не знаю, "пушечных дел мастер", пушкарь, артиллерист. Во времена нашествия поляков на Русь в 1661 году, для останова ворогов у стен старинного города в Средней полосе Руси, был послан воеводой Беклемишевым с письмом к царю Ивану Васильевичу. В письме воевода "бил челом" и просил "царя-надёжу" о помощи в отражении польского нашествия. Воеводы всегда просили у государей материальной помощи, без моральной помощи от царей обходились: "дайте, государь, пушек и огневого боя к оным". Пороху и ядер просил. Полное сходство с древностью наблюдалось и в сорок первом памятном, когда на старинный манер "вои" из народа просили пушек и пороху для отражения "нашествия супостатов". Как не было припасов "к огневому бою" в 1661 году, так их не было и в… Мы неизменны!

Оказал государь Иван Васильевич Грозный помощь осаждаемым жителям города, или ограничился чем-то иным — в семейных хрониках ничего не сказано. Это вот о чём: любовь к огнестрельному оружию заложена на "генетическом уровне". Повинуясь врождённой любви к огнестрельному оружию, раз в месяц захожу в оружейный магазин любоваться стволами. Тянет. Огнестрельное оружие — это верх человеческой гениальности из раздела "Орудия убийства". Много раз пытался объяснить свою любовь к стволам чем-то иным, хотя бы той же войной из детства, но нет, всё же, пожалуй, это во мне голос пушкаря Якушки. Это он, и никто другой тянется своей душой из моего тела к стволам!

Иные биографические данные о родичах будут излагаться по ходу рассказа: что я без предков!?

Мать не любила отцовых братьев, своих деверей:

— Братца облапошили при дележе родительского наследства. Леша возами добро вывозил из дома на Малой Купеческой улице. А сам дом твой батюшка просрал! — но в чём состояла суть "просерания" родового домостроения — об этом ни у отца, ни у матери никогда не спрашивал. Зачем?


Глава 43.

Музыкальная, как и прежние.

Сколько пересмотрено фильмов? Тьма! Пропасть и всяких. Только одних "трофейных" на памяти — тридцать два. И все помню. Но чтобы их мог увидеть, то нужно было кому-то устроить войну, победить в ней, добыть "культурный трофей" и показать мне. Насладиться трофейными фильмами, минуя войну, никак не получилось.

— Не так построил предложение. Напиши: "я бы мог увидеть чужую кинопродукцию, но она бы не имела воздействия на сознание, не побывай я в оккупации, а затем — в Польше"..

Только за одни трофейные фильмы должен сказать "спасибо" всем, кто приложил руку к ужасному, но величайшему событию в истории Европы и всего мира, как Вторая Мировая война.

Да простит автор стихов и композитор единственно правильной, не глупой и красивой стихами и мелодией, песни:

"…на вечернем сеансе, в небольшом городке

пел нам голос с экрана на чужом языке…

"Сказки венского леса" я услышал в кино…

Это было недавно, это было давно!"

Ну, да, это из трофейного фильма о "короле венского вальса" Штраусе. Помню! Фильм американский, но, как и почему он шёл с грифом "трофейный" — не знаю.

Перейти на страницу:

Похожие книги

1. Щит и меч. Книга первая
1. Щит и меч. Книга первая

В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха. Это было тяжким испытанием для Александра Белова, но с испытанием этим он сумел справиться, и в своем продвижении к источникам информации, имеющим важное значение для его родины, Вайс-Белов сумел пройти через все слои нацистского общества.«Щит и меч» — своеобразное произведение. Это и социальный роман и роман психологический, построенный на остром сюжете, на глубоко драматичных коллизиях, которые определяются острейшими противоречиями двух антагонистических миров.

Вадим Кожевников , Вадим Михайлович Кожевников

Детективы / Исторический детектив / Шпионский детектив / Проза / Проза о войне
12 великих трагедий
12 великих трагедий

Книга «12 великих трагедий» – уникальное издание, позволяющее ознакомиться с самыми знаковыми произведениями в истории мировой драматургии, вышедшими из-под пера выдающихся мастеров жанра.Многие пьесы, включенные в книгу, посвящены реальным историческим персонажам и событиям, однако они творчески переосмыслены и обогащены благодаря оригинальным авторским интерпретациям.Книга включает произведения, созданные со времен греческой античности до начала прошлого века, поэтому внимательные читатели не только насладятся сюжетом пьес, но и увидят основные этапы эволюции драматического и сценаристского искусства.

Александр Николаевич Островский , Иоганн Вольфганг фон Гёте , Оскар Уайльд , Педро Кальдерон , Фридрих Иоганн Кристоф Шиллер

Драматургия / Проза / Зарубежная классическая проза / Европейская старинная литература / Прочая старинная литература / Древние книги
Дом учителя
Дом учителя

Мирно и спокойно текла жизнь сестер Синельниковых, гостеприимных и приветливых хозяек районного Дома учителя, расположенного на окраине небольшого городка где-то на границе Московской и Смоленской областей. Но вот грянула война, подошла осень 1941 года. Враг рвется к столице нашей Родины — Москве, и городок становится местом ожесточенных осенне-зимних боев 1941–1942 годов.Герои книги — солдаты и командиры Красной Армии, учителя и школьники, партизаны — люди разных возрастов и профессий, сплотившиеся в едином патриотическом порыве. Большое место в романе занимает тема братства трудящихся разных стран в борьбе за будущее человечества.

Георгий Сергеевич Березко , Георгий Сергеевич Берёзко , Наталья Владимировна Нестерова , Наталья Нестерова

Проза / Проза о войне / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Военная проза / Легкая проза
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Детективы / Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза