Проклятые короны

– Нет, – наконец ответил он, – но это будет не то же самое. Ты знаешь это.

– У тебя есть Ансель. – Она повернулась к нему.

– Не такой, каким он был.

– Но ты откажешься от него? – спросила Рен, хотя и так знала ответ. Он отразился на лице Аларика. Король предпочел бы иметь слабоумную версию младшего брата, чем вообще ничего.

– Возможно, если бы я был бескорыстен, – печально улыбнулся он, – но я эгоистичный человек, Рен.

Рен кивнула. Проблема заключалась в том, что она тоже эгоистична. Ее не волновало, чего хотела Банба. Она лишь хотела увидеть, как ее бабушка открывает глаза, как ее щеки снова заливаются румянцем.

Аларик указал подбородком на горы, в том направлении, где исчезла Онак:

– Если ты это сделаешь, то не станешь ли ты похожа на нее?

– Я уже похожа на нее, – с горечью произнесла Рен.

Он втянул воздух сквозь зубы.

– Что? Теперь ты боишься меня? – спросила она. – Нет. Но разве ты немного не боишься себя?

Рен сжала и разжала пальцы древняя магия поднималась внутри ее, отчаянно требуя, чтобы ее использовали, подчиняли каждому капризу. Беда в том, что она знала, что это перевернет и ее душу тоже. Это уже началось.

Она отошла от тела бабушки, пытаясь бороться с неопредолимым желанием.

«Банбе это не понравится. И она возненавидит меня за сделаланное».

Но самое плохое, я буду ненавидеть себя.

– Рен? – Аларик прервал ее мысли. Солнце село, и теперь тьма покрывала небеса Гевры. – Что ты хочешь сделать с телом?

Рен выдохнула, а вместе с выдохом вылетели душераздирающие слова:

– Сжечь его.

В Орте, когда кто-то умирал, ведьмы сжигали тело на костре, танцуя, выпивая и распевая всю ночь, чтобы отпраздновать полноту жизни. Банба вызывала свирепый ветер, заставляя его реветь от их коллективного горя, когда он уносил дух обратно к Дереву-матери.

Погребальный костер в Гринстаде оказался выше, чем ожидала Рен, сложенный в саду у пруда, где лежало тело Банбы, завернутое в меховые одеяла. Ведьма смотрела, как пламя охватывает ее бабушку, и молилась, чтобы она обрела покой. Теперь они находились далеко от Дерева-матери.

Двор был пуст. Даже звери сидели в клетках. Только Рен одиноко стояла перед пламенем. Она щелкнула запястьем, окрасив его в яркий серебристый цвет. Пламя ревело все громче по мере того, как росли его языки, поднимаясь выше и выше, словно желая лизнуть луну.

Грудь Рен вздымалась, слезы текли по лицу, и мир превратился в полосы серебра и черноты.

– Прощай, Банба, – прошептала она, посылая последний порыв ветра. Он обвился вокруг тела ее бабушки, отрывая ее дух от земли и унося его в ночь, подобно серебряной ленте, возвращаясь домой, к Дереву-матери.

Рен стояла у погребального костра, пока пламя не погасло. И когда это произошло, а Банба обрела покой, девушка вернулась во дворец. Аларик стоял на балконе, опершись руками о перила, и наблюдал, как она бредет через внутренний двор. Рен натянула капюшон и притворилась, что не заметила его.

Там были и другие люди, наблюдавшие за зрелищем из окон. Вдовствующая королева стояла в атриуме. Когда Рен проходила мимо, она протянула ей руку. Рен несколько раз сжала ее, прежде чем отпустить. Девушка пошла вверх по лестнице на четвертый этаж и дальше по коридору, в свою спальню, где потрескивал огонь в камине. Она погасила его порывом ветра, затем забралась под одеяло и плакала, пока не заснула.

Роза

Глава 52

Роза стояла на балконе дворца Анадон, где месяц назад они с сестрой махали тысячам доброжелателей, пришедшим отпраздновать их коронацию. Теперь море солдат Анадона заполонило внутренний двор, возводя баррикады для укрепления внешних стен, в то время как армия Бэррона маршировала к дворцу.

Стоящая рядом Тея теребила повязку на глазу. В последние дни Роза все чаще замечала за ней эту нервную привычку.

– Через час они будут здесь.

– Все бури…

– …на пути к крепостному валу вместе с чародеями.

– Хорошо, – сказала Роза. – Есть вести от Селесты?

– Пока нет. Надеюсь, она получила твое письмо.

– Или, может быть, все мои старкресты утонули в Бессолнечном море, – пробормотала Роза.

– Селеста провидица, – напомнила Тея, – с письмом или без она придумает что-нибудь.

– Надеюсь, ты права, Тея.

Они повернулись на крик. Тильда влетела в тронный зал и устроила переполох. Рыжеволосая девочка выпрыгнула из-за одного стражника, затем нырнула под другого, направляясь к Розе.

– Я хочу драться, – выпалила она, – но мне не позволяют выйти из дворца!

– И правильно делают, – сказала Роза, загоняя ее обратно в зал, – ты еще ребенок.

Тильда вздернула подбородок:

– Я воин. Шен тренировал меня. И теперь я единственный воин.

Роза улыбнулась, воодушевляясь мужеством девочки.

– Ты очень храбрая, раз хочешь пойти туда, но, если бы Шен был здесь, он сказал бы тебе то же самое. Это слишком опасно.

– Но…

– Прости, Тильда, – перебила ее Роза, – мое решение окончательно.

Тильда умчалась прочь как раз в тот момент, когда снаружи протрубил горн. Королевская кавалерия Анадона – полторы тысячи безупречно обученных солдат – объехала восточную стену верхом, обнажив мечи.