Пропавшая экспедиция

— За ним на тот свет отправился Лев Борисович Мануальский, любимец Владимира Ильича и нарком внешней торговли. В двадцать седьмом, когда экспедиция провалилась, а сэр Перси объявился в Лондоне, Мануальский трудился там послом. Он скончался от инфаркта во время официального визита в Великобританию нового наркома, сталинского ставленника Ананаса Мухлияна. Отказало сердце, досадно, но бывает. Не уверен, что художества Железного Феликса стал бы расхлебывать Трольский, будь он в силе, хоть, насколько мне известно, когда-то они были дружны. Но, повторюсь, Трольского, к тому времени, сняли со всех постов и собирались отправить в ссылку…

— Но ведь на Лубянке-то, наверняка оставались высокопоставленные чекисты, знавшие о целях и задачах экспедиции?

— Естественно, что оставались, хотя бы несколько, самых приближенных к прежнему председателю ОГПУ, — согласился дядя Жорик. — Но давайте не будем сравнивать политический вес Железного Феликса с возможностями какого-нибудь начальника отдела или даже члена коллегии ОГПУ. Полагаю, они превратились в таких же заложников ситуации, как и те, кто отбыл в Бразилию. Первый заместитель Дрезинского Вячеслав Неменжуйский, считавшийся его преемником, сразу же слег в кремлевскую больничку с целым букетом кардиологических болезней, откуда, кстати, уже не вышел. Фактически спецслужбу возглавил Эней Пагода, а ему Дрезинский не доверял, даром что тот приходился племянником покойному Якову Сверлу. И правильно делал, что не доверял, поскольку Пагода давно поставил на Сталина. И не прогадал, продлил себе жизнь на целых десять лет. Поэтому, рассчитывать на него не приходилось, он бы, не колеблясь, сдал участников экспедиции, куда надо. Остальные чекисты, рангом пониже, с переменой власти думали лишь о том, как бы самим не загудеть под фанфары. Да и что они могли? Срочно отозвать корабль? Упасть в ноги к Сталину и покаяться? Это бы не помогло, гораздо умнее было застрелиться, не дожидаясь ареста. А у них даже на этот поступок не хватило воли. И, как только Дрезинский упокоился у Кремлевской стены, его выдвиженцы гуськом пошли под топор. За ними даже воронки высылать не пришлось, они же сидели на Лубянке. Их просто спустили из служебных кабинетов в подвал. Где они, уж будьте покойны, прежде чем сгореть мотыльками в печи, выложили следователям Энея Пагоды всю подноготную. И что знали доподлинно, и о чем только догадывались. Вот еще одно косвенное свидетельство в пользу моей правоты. Никого из чекистов, пользовавшихся особым доверием Железного Феликса, не вывели на открытый судебный процесс, а ведь товарищ Сталин обожал наблюдать, как вчерашние товарищи по партии умываются слезами и каются в вымышленных грехах. Но, одно дело — сознаться в липовых преступлениях, и совершенно иное — разгласить нечто такое, что Сталин приравнял к важнейшей государственной тайне. Я вам, пожалуй, даже перечислю этих людей по пальцам одной руки. Дрезинский наверняка посвятил в детали замысла начальника службы внешней разведки. Она в ту пору называлась Иностранным отделом ВЧК. При жизни Железного Феликса им заведовал товарищ Янкель Агрономов-Михельсон, у Дрезинского от него секретов не было. Достойный был человек, хоть и жесткий, под стать эпохе. О заместителе товарища Агрономова Меере Триглистере, курировавшем от ВЧК корпорацию Вывиха, я вам уже рассказывал, этого бедолагу зарезали в лондонских доках. Кроме этих двоих, о планах Дрезинского, по всей видимости, знали начальник Специального Бюро ВЧК Глеб Убогий и его первый заместитель Артур Адамов… — осекшись, дядя Жорик уставился на отца с таким потрясенным видом, что Мишель рассмеялся бы, если бы у него самого не отвалилась челюсть. Кто бы сомневался, у обоих в тот момент был такой видок, будто рядом с ними, хлопая кожистыми крыльями исполинской летучей мыши, опустился антропоморфный ящер по имени Пацуцу, повелитель ветров и аннунаков. Чтобы посоветовать им не совать носов в чужие дела, которые их не касаются. Или, напротив, чтобы предложить помощь в поисках недостающих Даров Иштар, разворованных после того, как Сара Болл имела неосторожность извлечь их из песка у руин древнего шумерского зиккурата.

— Обождите-ка, месье Адамов, — перейдя на свистящий шепот, выдохнул дядя Жерар. — Вы хотите сказать… Но, черт побери, этого же НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!! Dammit!! Исключено! Таких совпадений не бывает!!

Папа хотел ответить, но не нашелся, что сказать. И был избавлен от затруднений голосовыми связками, которые напрочь отказали ему.

— Это какая-то мистификация! — воскликнул Жорик. — Но, черт возьми, месье, вы же рассказали о своем предке-чекисте до того, как мне взбрело вывалить вам всю эту историю?!

Единственным, на что хватило папу, был несмелый такой кивок.

— И его звали Артуром Адамовым?!! — допытывался француз.

Новый кивок от папы.

— И он был высокопоставленным чекистом?!!

Кивок.

— При Сталине вашего деда расстреляли?!

Очередной кивок.