Пророчество о пчелах

– Я вспомнил то, что видел глазами своего давнего «я».

Он торопится к завалу, пытается его разобрать, зовет на помощь спутников. Оттащив несколько здоровенных валунов, они обнаруживают лаз в еще один тоннель.

– Это что-то новенькое… – восторженно бормочет Альберт Биттон.

Тоннель выводит их к лестнице, та – на галерею с несколькими пустыми проемами на месте когда-то бывших здесь дверей.

– Ты что-то вспомнил? – тормошит Александр Рене.

– На этот раз да!

Рене просит оставить его одного, чтобы попытаться встретить Эврара там, где расстался с ним.

70

– Нашел!

Эврар и Тибо Годен стоят в комнате перед сундуком. Эврар открывает сундук ключиком, полученным от Гийома де Божо, и вынимает драгоценный кодекс с вытесненной на кожаной обложке пчелой.

– Погоди! – обращается к нему Тибо. – Ты уплывешь по морю. Эту вещь надо сохранить. Вода может размыть написанное на пергаменте.

Тибо отлучается в соседнюю комнату и возвращается с грудой предметов в руках. Он заворачивает кодекс в провощенную бумагу, потом в толстую ткань. Находит коробку, сует туда сверток, коробку прячет в мешок из пропитанной воском кожи, мешок – в толстую кожаную суму.

Эврар вешает суму себе на плечо. Двое тамплиеров торопятся к лестнице и спускаются по ней в глубокий тоннель, ведущий прямиком в порт.

Тоннель проложен через подземную церковь, где они ненадолго опускаются на колени перед алтарем. Тибо Годен произносит короткую молитву:

– Боже милосердный, смилуйся, спаси наших братьев и сестер, убереги эту книгу и того, кто с ней.

После этого они спешат дальше к морю. Выйдя из тоннеля, они попадают в гущу неразберихи. Огнеметы, плюющиеся греческим огнем, сеют панику. Едкий запах пожарищ перемешан с йодистым духом плещущегося рядом моря. Перепуганные люди голосят, чайки как будто издеваются, передразнивая их. Все жители силятся загрузиться на немногочисленные, пока еще не отчалившие корабли. Мамлюки, рассеявшись по крепостным стенам, осыпают оттуда стрелами корабли.

Тибо Годен заталкивает Эврара на перегруженное судно с крестом тамплиеров на парусах. Капитану он втолковывает, что нового пассажира и его бесценное имущество следует беречь как зеницу ока. Потом поворачивается к молодому тамплиеру со словами:

– Мой долг остаться с последними тамплиерами. Счастливого пути, брат. Если на то будет воля Божья, мы выживем в этом аду. Тогда – до встречи на Кипре!

И он спрыгивает на причал.

Судно кое-как отдает швартовы. Со стены летит, как звездопад, дождь горящих стрел. От попадания всего одной вспыхивает один из кораблей. Пассажиры сыплются в воду и тонут один за другим. Другие корабли идут ко дну от меткой стрельбы вражеских катапульт.

Капитан судна, на которое попал Эврар, налегает на толстый, как бревно, руль на корме и зигзагами покидает опасное место.

Эврар бессильно наблюдает с палубы конец света. Нависающая над портом внешняя стена уже усеяна солдатами в тюрбанах и в островерхих шлемах. С неба падает горящая пакля, зловеще свистя на ветру. Настоящий Апокалипсис!

– Эврар, помоги!

Среди волн мелькает голова его друга по кухне.

– Останови корабль! – кричит Эврар капитану.

Но тот вцепился в руль и ничего не слышит.

– Надо спасти этого человека!

Но тут в голове Эврара звучит предостережение:

Нет, остановись. Все твои мысли должны быть о спасении пророчества. Значение имеет одно это.

Он снова корчится от нестерпимой мигрени и от шума в голове.

Внутренний голос стихает, но они уже отплыли слишком далеко, чтобы вернуться к тонущему. Тот вскидывает руку, но его захлестывает волна.

Корабль удаляется от берега, ветер крепчает. Эврар держится за грот-мачту, прижимая к груди драгоценный кодекс.

От высоких волн корабль опасно кренится то на один, то на другой борт.

Над Сен-Жан-д’Акр поднимаются столбы черного дыма.

Вот жалость, что я не научился читать и писать, думает Эврар. Я так и не узнаю, что такого ценного таит эта книга и почему она заслуживает такого поклонения.

Корабль болтается на волнах, но не опрокидывается. Эврар, стуча зубами, плотно завертывается в свой плащ с крестом.

Почему мне доверили столь важную миссию? Что такого особенного в этой рукописи, что ее надо спасти любой ценой?

В голове звучит голос, наверное, это ответ на его вопрос, но Эврар постучал себя по вискам, чтобы ничего не слышать.

Это голос безумия. Стоит прислушаться – и готово, я спятил.

Он сильно кусает себя за руку, чтобы все его внимание было поглощено болью и чтобы таким способом отвлечься от невыносимого голоса в голове.

Засевший у него внутри Рене Толедано говорит себе: